"Глеб Шульпяков. Фес (Роман)" - читать интересную книгу автора

снова пригодился. Добавив к названию английское publishers, мы взялись за
корпоративные альбомы и годовые отчеты. Не брезговали визитками. Смешно и
грустно вспоминать, как быстро наши читатели забыли нас. Просто вытерли из
памяти то время - как будто ничего, кроме календарей, мы не делали.
Спустя пару лет жена уговорила дать художнику зарплату - в то время
конторы вроде нашей плодились как грибы и художников переманивали. К тому же
он и по-человечески нас устраивал. В детстве мне обожгли связки,
разговаривал я тихо. Мою природную застенчивость и негромкий голос многие
принимали за высокомерие и держали за холодного сноба. А художник вел себя
открыто, бесцеремонно. Ему удавалось быть деловым и наивным, обаятельным и
бестактным.
Клиентам, особенно женщинам бальзаковского возраста, такие типы
нравятся.
Скоро я стал брать его на переговоры, иногда посылал одного. А спустя
год по совету жены предложил должность директора. Сами мы оформились
учредителями.

- Один "Эстерхази", прошу, котик! - Судя по голосу, девушка
капризничала.
- Но мы же договорились... - Баритон.
- Если вставать поздно, то можно... - Она продолжала упрашивать, как
ребенок.
Я очнулся, посмотрел через плечо - пара холеных стариков заказывала
десерты.
К телефону в клинике не подходили.
- Какой он писатель? - бубнил очкастый парень. - Не роман, а сплошные
авторские находки...
Его девушка, красивая полуазиатка, равнодушно смотрела на обложку
журнала; пожимала плечами; спрашивала:
- Триста пятый, он дорогой?
- Если бизнес-плюс, то да. - Он тут же менял тему.
- Но брать нужно в любом случае.

...Дом с орнаментом и решетками мне давно нравился. Мы чуть не купили
здесь квартиру, даже внесли залог. Но в решающий момент сделку сорвали,
кому-то квартира оказалась нужнее. И мы поселились в соседнем доме.
Недавно на "нашем" балконе кто-то соорудил голубятни. Разрисованные
подсолнухами, они напоминали шкафчики в пионерском лагере. Сами окна, узкие
и ячеистые, открытыми я никогда не видел. Шторы тоже не раздвигались - ни
разу.
Кто жил за этими окнами? Мне представлялась пожилая пара, "с судьбой".
Он, знаменитый советский карикатурист или поэт-песенник. Звезда оперетты,
кумир 60-х - она. Не торгуясь, выкупили его родовое гнездо. Или ее, не
важно.
"Детей нет, воспитывают внука".
Родителей внука я сразу похоронил в автокатастрофе.
Снова и снова оглядывая террасу, я хотел верить, что эти люди сидят
рядом. Заказывают десерты или кофе - как эти старики. Или молчат, поскольку
все уже сказано.
...Художник улыбался тому, что рассказывала "маечка", показывая глазами