"Василий Шукшин. Печки-лавочки" - читать интересную книгу автораходил, потом мне один посоветовал: "Купи плавнки!" Так они что там делают:
по улице и то ходят вот в таких вот штанишках - шортики называются. - Курносый чуть подсюсюкивал, у него получалось - "станиски", "сортики". - Ну, идешь, ну, смотришь же... Неловко вообще-то... - Ну да, - согласилась Нюра, - другая и по морде даст. - Да нет, там это само собой разумеется. Но вообще-то неловко. Ну, мне там один тоже посоветовал: ты, говорит, купи темные очки - ни черта, говорит, не разберешь, куда смотришь... - Во! - Заходишь вечером в ресторан, берешь шашлык, а тут наяривают, тут наяривают!.. Он поет, а тут танцуют. Ну, таннцуют, я скажу! Вот собаки! Сердце заходится. Так глядишь - вроде совестно, а потом подумаешь: нет, красиво! Если уж им не совестно, чего же мне-то совестно? Ритмичность... везде ритмичность. Там один тоже стоял: бесстыдники, говонрит, что вытворяют! Ну, его тут же побрили: не нравится, гонворят, не смотри. Иди спать. А один раз как дали "Очи чернные", у меня на глазах слезы навернулись. Такое ощущение (осюсение), полезь на меня десять человек - не страшно. Я чуть не заплакал. А полезли куда-то на гору, я чуть не на карачках дополз - ну, красота! На всех пароходах - музыка. Такое осюсение, что музыка из воды идет. Спускаемся - опять в ресторан... - Это ж сколько денег просадить можно?! - сказала Нюра. - Тут ресторан, там ресторан... - Они там на каждом шагу! Мне там один тоже говорит: первый и последний раз. Корову, говорит, целую ухнул. Нет, там есть пельменные вообще-то. Три порции - от так от хвантает... очень красивую песню - про "Россию-мантушку". За Россию-матушку - все умны, За Россию-матушку - все смелы... Иван слушал, стиснув .зубы. Песня очень ему нравилась. Вошел курносый (курортник), присел, тоже стиснул зубы. Ему тоже очень понравилась песня. Песня кончилась. Все посидели молча... Курносый спросил гитариста: - А "Очи..." можешь? Дай "Очи..."! Иван пристукнул кулаком по колену... Встал и пошел из купе. И запел в коридоре: С сестрой мы в лодочку садились, Тихо-онько плыли по волна-ам!.. Потом Иван вошел в свое купе. - Дорогие мои, хорошие... - заговорил он было. Но профессор с Нюрой говорили негромко между собой, и Иван смолк. А профессор и Нюра, не обращая на Ивана никакого внимания, продолжали говорить. И очень даже странно они говорили: - Прямо не знаю, как вам и сказать... - раздумчиво сканзала Нюра. - Все же у меня двое детей... да маленькие танкие!.. - Господи! - тихонько воскликнул профессор. - Ну и что? И прекрасно. |
|
|