Терри Пратчетт Троллев мост

С гор дул ветер, наполняя воздух кристалликами льда.

Было слишком холодно, снег пойти не мог. В такую погоду волки спускались в деревни с гор, в глубине леса рвались, замерзая, деревья.

В такую погоду все разумные люди сидят дома, перед огнем, рассказывают разные истории про героев.

Лошадь была стара. И наездник был стар. Лошадь выглядела как обернутая тонкой фольгой стойка с тостами; человек, казалось, не падает лишь потому, что нет сил. Несмотря на кусающий за щеки ветер, на нем были надеты лишь малюсенький кожаный килт да грязная повязка на коленке.

Он вынул изо рта отсыревший остаток сигареты и потушил его об руку.

— Ладно, — бросил он, — давай это сделаем.

— Тебе легко говорить, — откликнулась лошадь ворчливо. — А что если у тебя голова опять закружится? И спина у тебя не в порядке. Каково мне, по-твоему, будет, если меня съедят лишь из-за того, что тебя спина не в тот момент подвела?

— Никогда этого не произойдет, — хмыкнул человек. Он опустился на холодные камни и подул на пальцы. Потом он взял из притороченной к лошади поклажи меч с краем как у пилы, о которой плохо заботятся, и сделал пару выпадов — особо не стараясь, впрочем.

— Не потерял славную умешку, — усмехнулся он. А затем сгорбился и прислонился к дереву.

— Готов поклясться, что этот меч с каждым днем становится тяжелее!

— Тебе пора покончить с этим, знаешь ли, — заметила лошадь. — Уйти на пенсию. Таким в твоем возрасте заниматься не следует.

Человек страдальчески закатил глаза.

— Будь проклят этот чертов прикуп^{1}! Вот к чему приводят покупки того, что когда-то волшебнику принадлежало, — простонал он, обращаясь ко всему хладному миру. — Смотрел на твои зубы, на копыта, вот только не сообразил послушать.

— Кто, по-твоему, был твой противник в игре? — спросила лошадь риторически.

Коэн-Варвар не изменил позы. Он не был уверен, что сможет вновь встать на ноги.

— У тебя, должно быть, куча сокровищ отложена, — проговорила лошадь мечтательно. Могли бы направиться к Краю. Как тебе такая идея? Там так мило, так тепло. Нашли бы где-нибудь на пляже миленькое теплое местечко… Что скажешь?

— Нету у меня сокровищ, — отозвался Коэн. — Все потратил, пропил, другим отдал, потерял.

— Должен был на старость отложить.

— Не думал никогда, что доживу до старости.

— Однажды ты умрешь, — заметила лошадь. — Может, даже сегодня.

— Знаю. Зачем, по-твоему, я сюда приехал?

Лошадь повернулась и посмотрела вниз, на ушелье. Дорога здесь была полна ям, много в ней было и трещин. Молодые деревца продирались сквозь камни. Со всех сторон дорогу окружал лес. Через несколько лет никто и знать не будет, что здесь дорога была. Да и сейчас, похоже, никто не знал, что есть.

— Ты сюда приехал, чтобы помереть?

— Нет. Но есть кое-что, что я сто лет хочу сделать. Еще с тех пор, как мальчишкой был.

— Да?

Коэн опять попытался выпрямиться. Сухожилия на его ногах заскрипели, ноги заболели так, что и не опишешь.

— Мой папаня, — пропищал он, остановился, добился контроля над голосом и продолжил. — Мой папаня, — начал он опять, — мне сказал…

Тут ему опять пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха.

— Сынок, — подсказала ему лошадь.

— Чего?

— Сынок, — повторила лошадь. — Отец сына никогда сынком не зовет, только когда собирается сообщить мудрую мысль. Все это знают.

— Это мое воспоминание, между прочим.

— Прости.

— Он сказал… Сынок… да, ладно… Сынок, если сможешь победить тролля в схватке один на один, с любой другой проблемой справишься играючи.

Лошадь непонимающе моргнула. Потом повернулась и опять глянула вниз, на забитую деревьями дорогу через мрачное ущелье. Там, внизу, был каменный мост.

У нее появилось кошмарное предчувствие.

Ее копыта нервно зазвенели, когда она переступила на разрушенной дороге.

— К Краю, — предложила она отчаянно. — Мило, тепло.

— Нет.

— Зачем вообще убивать тролля? Что ты получишь, когда его убьешь?

— Мертвого тролля. Именно. И потом, мне не надо его убивать. Только победить. Mano a… тролль. Если я не попробую, мой отец перевернется в своем холмике.

— Ты мне сказал, он тебя выгнал из племени, когда тебе было одиннадцать.

— И правильно сделал! Научил меня стоять на ногах других. Подойди-ка сюда…

Лошадь приблизилась. Коэн уъхватился за седло и наконец-то встал в полный рост.

— И ты собираешься сегодня сразиться с троллем! — фыркнула лошадь.

Коэн пошарил в поклаже и вытянул свой мешочек с табаком. Ветер хлестал по клочкам, пока он сворачивал в домике из рук новую тощую сигарету.

— Да, — бросил он.

— И ты досюда доехал, только чтобы это сделать.

— Пришлось, — откликнулся Коэн. — Когда ты в последний раз видела мост, под которым живет тролль? Когда я был юнцом, их были сотни. Теперь в городах больше троллей, чем в горах. Почти все толстяки — при том, что ни один не живет, как должен. И для чего же тогда все эти войны велись? А теперь… переходи через этот мост.

Одиноко белел мост через мелкую, белую, предательски спокойную реку в долине меж высоких гор. В таких местах живут…

Серая фигура перескочила через парапет и неуклюже приземлилась перед лошадью. Она помахала дубиной.

— Ладно, — прорычала она.

— А… — начала лошадь.

Тролль мигнул. Даже зимой, в холод, когда небо затянуто облаками, проводимость в кремниевом мозгу тролля существенно снижалась; только сейчас он осознал, что седло-то пусто.

Он опять мигнул, поскольку неожиданно ощутил, что острие ножа уперлось в заднюю часть его шеи.

— Приветик, — проговорил голос прямо у его уха.

Тролль сглотнул. Очень осторожно.

— Слушай, — бросил он отчаянно, — это традиция же! Люди обязаны ожидать встречи с троллем на таком мосту. Эй, — добавил он — доползла новая мысль, — а как это вышло, что я не слышал, как ты ко мне подкрадываешься?

— Потому что я это отлично умею, — пояснил старик.

— Точно, — подтвердила лошадь. — Он чаще подкрадывался, чем ты кого-нибудь напуганного съедал на обед.

Тролль отважился повернуть голову.

— Черт! — прошептал он. — Да ты кем себя вообразил — Коэном-Варваром, что ли?

— А ты что по этому поводу думаешь? — отозвался Коэн-Варвар.

— Слушай, — проговорила лошадь, — если бы он не обмотал колени мешками, мог бы по постукиванию догадаться.

Лишь через некоторое время тролль все понял.

— Ух ты! — выдохнул он. — На моем мосту! Ух ты!

— Что? — непонимающе спросил Коэн.

Тролль выпрыгнул из его захвата и начал отчаянно махать руками.

— Все нормально! Все нормально! — тараторил он —- а Коэн подходил ближе и ближе. — В порядке! В порядке! Не спорю! Я только семью сюда позову, ладно? Иначе мне никто никогда не поверит… Коэн-Варвар! На моем мосту!

Его гигантская каменная грудь еще сильнее выпучилась.

— Проклятый мой деверь все время хвастается своим чертовым гигантским деревянным мостом, моя жена только об этим и говорит. Хотелось бы мне поглядеть на его лицо… о нет! Что же вы обо мне подумали?

— Хороший вопрос! — кивнул Коэн.

Тролль бросил дубину и схватил одну из рук Коэна.

— Меня зовут Слюдой, — представился он. — Вы и представить себе не можете, какая это для меня честь!

Он перегнулся через парапет.

— Берилл! Иди сюда! И детей приведи!

Он повернулся обратно к Коэну, и лицо его сияло от счастья и гордости.

— Берилл все время говорит, что нам нужно переехать, найти работу получше, но я ей говорю — наши предки на протяжении стольких поколений жили под этим мостом, всегда были тролли под Мостом Смерти. Это традиция.

Гигантская женщина-тролль прошаркала к мосту по берегу, за ней тянулся хвость из троллей поменьше. Они выстроились за спиной у отца и глядели на Коэна, по-совиному мигая.

— Это Берилл, — пояснил тролль. Его жена злобно уставилась на Коэна. — А это, — он вытолкнул вперед свою хмурящуюся маленькую копию, держащую в руках миниатюрное подобие его дубины, — мой сынок Щебень. Самая настоящая старая школа. Собираешься сидеть под мостом, когда я умру, верно, Щебень? Смотри, сынок, это Коэн-Варвар! Представляешь? На нашем мосту! К нам не какие-то там старые толстые купцы приходят, как к твоему дядя Пириту, — продолжал тролль, говоря с сынок, но ухмыляясь не для него, для своей жены, — настоящие герои, прям как в старину.

Троллева жена внимательно изучила Коэна.

— Богат, да? — спросила она.

— Богатство тут нипричем! — фыркнул тролль.

— И вы собираетесь убить нашего папу? — подозрительно спросил Щебень.

— Ну конечно, — откликнулся Слюда строго. — Это же его работа. А потом меня прославят песни и рассказы… Это же Коэн-Варвар, как-никак, не какой-то тупица с вилами из деревни. Он знаменитый герой, и он аж досюда доехал, только чтобы нас увидеть, так что ведите себя поуважительней!

— Извините его, сэр, — добавил он, повернувшись к Коэну. — Сегодняшние дети. Ну вы понимаете.

Лошадь начала хихикать.

— Послушай… — начал было Коэн.

— Помню, мой папа мне про тебя говорил, когда я был маленьким камешком, — прервал его Слюда. — Сказал, «он возвышается над миром, как клосс».

На некоторое время наступило молчание. Коэн думал, что такое клосс, чувствуя обращенный на себя каменный взгляд Берилл.

— Он всего лишь маленький старикашка, — наконец нарушила молчание она. — Не особо героичен, по-моему. Если он так хорош, чего ж он не богат?

— Послушай… — попытался вступиться за кумира Слюда.

— Мы этого ждали, да? — кричала его жена. — Сидели под мостом, который вечно течет, ждали людей, которые никогда не приходят? Мы что, ждали маленький старикашек с повязками на ногах? Ну почему я не послушалась маму?! Ты хочешь, чтобы я позволила нашему сыну сидеть под мостом, ждать, пока его какой маленький старикашка прибьет? Что, в этом смысл жизни тролля? Ну так знай — этого не будет!

— Послушай-ка…

— Ха! К Пириту малорослые старикашки не приходят! К нему приходят старые толстые купцы! Он добился чего-то в жизни. Лучше бы ты с ним пошел, когда была возможность!

— Я скорее нажрусь червей!

— Червей? Ха! С каких это пор мы можем себе позволить жрать червей?

— Давай-ка переговорим, — бросил Коэн.

Он прошел в дальний угол моста, перекидивая меч из одной руки в другую. Тролль последовал за ним, стуча лапами по камням.

Коэн нашарил свой мешочек с табаком. Затем поднял голову, чтобы видеть тролля, и протянул тому мешочек.

— Закурить хочешь? — спросил он.

— Эта штука может вас убить, — заметил тролль.

— Да. Но не сегодня.

— Не смей там стоять, со своими дурацкими дружками болтать! — проревела Берилл со своего края моста. — Сегодня твой черед идти на лесопилку! Ты же помнишь —- Сланец сказал, что не сможет продолжать удерживать для тебя место, если ты к работе не станешь серьезно относиться!

Слюда печально улыбнулся Коэну.

— Она мне здорово помогает, — бросил он.

— Я не собираюсь опять спускаться к реке, чтобы тебя вытащить! — ревела Берилл. — Ты расскажи ему про козочек, мистер Большой Тролль!

— Козочек? — переспросил Коэн.

— Я ничего не знаю про козочек, — отозвался Слюда. — Это она все время про козочек говорит. А я ничего про них не знаю.

Он поморщился.

Двое смотрели, как Берилл проводит маленьких троллей по берегу и заводит их в темноту под мостом.

— Дело в том, — проговорил Коэн, когда они остались одни, — что я не собирался тебя убивать.

По лицу тролля было ясно, что он расстроен.

— Не собирались?

— Собирался только скинуть тебя с моста и украсть все твои сокровища?

— Да?

Коэн похлопал его по спине.

— И потом, — добавил он, — нравятся мне ребята с… хорошей памятью. Это нашей земле очень нужно. Хорошая память.

Тролль выпрямился, как вышколенный солдат.

— Стараюсь изо всех сил, сэр! — бросил он. — Мой сынок хочет пойти в город работать. Я ему сказал, под этим мостом тролли непрерывно жили аж пятьсот лет…

— Так что ты мне только дай свои сокровища, — бросил Коэн, — и я поеду.

Лицо тролля сморщилось от неожиданной паники.

— Сокровища? Нет у меня никаких сокровищ, — отозвался он.

— Ой, ну не надо, — хмыкнул Коэн. — С таким-то замечательным мостом?

— Мост-то хорош, да только дорогой никто не пользуется, — пояснил Слюда. — Вы первый, кто сюда за месяцы пришел, это уж точно. Берилл говорит, я должен был к ее брату пойти, когда над его мостом новую дорогу построили, но, — и он повысил голос, — я ответил, под этим мостом тролли жили…

— Да, — кивнул Коэн.

— Проблема в том, что камни постоянно выпадают, — продолжал тролль. — А сколько эти каменьщики за работу берут… Не поверите, если скажу. Проклятые гномы. Нельзя им доверять! — Он наклонился к Коэну. — По правде говоря, мне приходится три дня в неделю работать на лесопилке у моего деверя, только чтобы сводить концы с концами.

— Мне казалось, у твоего деверя мост? — непонимающе спросил Коэн.

— У одного из них. Но у моей жены больше деверей, чем у собаки блох, — ответил тролль. Он печально посмотрил на реку. — Один из них — купец в Кислой Воде, вырубкой лесов занимается, у второго мост, а большой и толстый — купец в Горькой Щуке. Разве ж это работа для тролля?

— Хоть один из них мостовым делом занимается, — заметил Коэн.

— Мостовым делом? Сидит весь день в будке, с людей берет серебряную монету за проход… Половину времени вообще там не находится! Просто гному платит, чтобы деньги брал. И еще называет себя троллем! Пока близко не подойдешь, от человека его не отличишь!

Коэн понимающе кивнул.

— Представляете, — продолжал выплевывать слова тролль, — мне с ними приходится каждую неделю обедать… Со всеми тремя! И слушать, что надо меняться, ибо времена меняются…

Он повернул к Коэну свое большое печальное лицо.

— Что такого плохого в сидении под мостом, если ты тролль? — вопросил он. — Меня вырастили для этого. Теперь хочу, чтобы молодой Щебень мое место занял, когда помру. Что в этом плохого? Под мостом должен быть тролль. А иначе для чего мы живем? В чем смысл?

Они угрюмо оперлись на парапет, глядя вниз, на белую воду.

— Знаешь, — медленно проговорил Коэн, — я помню времена, когда человек мог доехать отсюда аж до Клинковых Гор и не видеть ничего живого. — Он провел пальцем по лезвию своего меча. — Долго, по крайней мере.

Он бросил в воду окурок своей сигареты.

— А теперь всюду фермы. Маленькие такие фермы, заправляют там маленькие люди. И всюду заборы. Куда ни погляди, там фермы, заборы да маленькие люди.

— Она, конечно, права, — продолжал какой-то внутренний разговор тролль. — Никакого будущего в выпрыгивании из-под моста.

— Конечно, — говорил о своем Коэн, — против ферм я нтчего не имею. Или фермеров. Они должны быть. Просто они далеко были, где-то у краев. А теперь это край.

— Все время толкает, — бормотал тролль. — Все время меняет. Как мой деверь Сланец. Лесопилка! Тролль, управляющий лесопилкой! В такое превратил Лес Тенорез — жуть!

Коэн удивленно поднял голову.

— Это что, тот, где живут гигантские пауки?

— Пауки? Нет там больше никаких пауков. Одни пни.

— Пни? Пни? Мне этот лес нравился. Он был… ну, темным таким, зловешим. Теперь нет ничего по-настоящему зловещего. Да, в таком лесу всякий познавал значенье слова «страх».

— Зловещего хотите? Он там теперь ели сажает, — бросил Слюда.

— Ели?!

— Это не его идея была. Он деревья друг от друга не отличает. Это все Глина выдумал. И его уговорил.

У Коэна закружилась голова.

— Что еще за Глина?

— Я же говорил —- у меня три деверя, так? Он купец. Сказал, если новых деревьев насажать, землю будет легче продать.

Последовала долгая пауза — Коэн переваривал услышанное. Затем он крикнул:

— Лес Тенорез нельзя продавать! Он никому не принадлежит!

— Точно. Поэтому, говорит Глина, его и можно продать.

Коэн ударил кулаком по парапету. От того отвалился кусочек камня и покатился в ущелье.

— Извини, — бросил он.

— Ничего страшного. Я же говорил, все время куски отваливаются.

Коэн повернулся.

— Что происходит? Я помню кучу войн. А ты? Тоже, должно быть, сражался.

— Да, дубиной всех дубасил.

— Мы, вроде, сражались за светлое будущее, власть закона и такие штуки. Так говорили…

— Ну, лично я сражался, так как мне велел большой тролль с хлыстом, — ответил Слюда осторожно. — Но я понимаю, что вы имеете в виду.

— Я имею в виду, мы же не за фермы и ели дрались. Верно?

Слюда повесил голову.

— И вот он я, с этой развалюхой вместо моста. Мне правда очень неудобно, — стонал он, — вы аж сюда приехали и все такое…

— И был какой-то король, — говорил Коэн задумчиво, глядя на воду. — И, кажется, волшебники какие-то были. Но король был. Уж в этом-то я уверен. Никогда его не встречал. Знаешь? — и он усмехнулся троллю. — Я ведь не помню его имени. Мне даже кажется, что никогда мне его имени не говорили.

Примерно через полчаса лошадь Коэна выехала из мрачного леса нв мрачную, продуваемую ветрами вересковую пустошь. Она какое-то время шла молча, а затем спросила:

— Ладно… сколько ты ему дал?

— Двенадцать золотых монет.

— Почему ты ему дал двенадцать золотых?

— Больше у меня не было.

— Должно быть, ты сошел с ума.

— Когда я был молоденьким, начинающим героем-варваром, — ответил на это Коэн, — под каждым мостом жил тролль. А когда через лес ехал — вот как мы сейчас — по меньшей мере двенадцать гоблинов пытались тебе голову отрубить. — Он вздохнул. — Интересно, что с ними всеми произошло?

— Ты, — ухитрилась ответить одним словом лошадь.

— Ну, да. Но я всегда думал, еще будут. Всегда думал, еще края будут.

— Сколько тебе лет? — спросила лошадь.

— Понятия не имею.

— Но уж, конечно, достаточно стар, чтоб глупостей не делать!

— Да. Верно, — Коэн зажег новую сигарету и кашлял, пока из глаз не потекло.

— Мозги размягчились!

— Ага.

— Последний доллар троллю отдал!

— Угу, — и Коэн выдохнул струю дыма, застлавшую закат.

— Зачем?

Коэн поглядел на небо. Красный свет был холоден, как склоны ада. Ледяной ветер пронесся по степи, развевая жидкие остатки его волос.

— Ради того, что должно бы быть, — ответил он.

— Ха!

— Ради того, что было!

— Ха!

Коэн взглянул вниз.

Он усмехнулся.

— И за три адреса. В один день я помру, — весело произнес он, — но, думаю, не сегодня.

С гор дул ветер, наполняя воздух кристалликами льда. Было слишком холодно, снег пойти не мог. В такую погоду волки спускались в деревни с гор, в глубине леса рвались, замерзая, деревья. Вот только и волков становилось меньше и меньше, и леса.

В такую погоду все разумные люди сидят дома, перед огнем.

Рассказывают разные истории про героев.