"Вернер Штайнберг. Шляпа комиссара " - читать интересную книгу автора

пальца скопившуюся влагу с медной скобы калитки. И эту сцену он тоже
продумал заранее, она обеспечила бы впечатление безобидной случайности, если
бы его жертва следила за ним.
Но в ту минуту, когда он толкнул калитку и убедился, что она вопреки
его опасениям не заперта, его словно бы вдруг подменили: он торопливо
озирался, высматривая, не заметил ли его кто-нибудь, сердце у него
колотилось, шаги его сделались вдруг короткими и неверными, а когда влажный
гравий заскрежетал у него под ногами, он и вовсе перепугался до смерти.
Он перешел на мокрый и мягкий газон, но тихое чавканье травы вызвало у
него новый приступ ужаса. Он непроизвольно пригнулся, ища беспокойными
глазами куст, чтобы укрыться. Он почувствовал, как под мышками у него
выступил и каплями потек по коже холодный пот.
Холодный металл лежавшего в кармане куртки револьвера, который он
схватил теперь правой рукой, прямо-таки подгонял его; он поразительно быстро
очутился у открытой створки окна и еще шире приотворил ее левой рукой,
прежде чем выстрелил в темноватую комнату.
Лишь легкий дождь, который не переставал накрапывать, дал ему силу
уйти, заставив его подумать, что в этом упорном шуршании быстро утонет
короткий и резкий звук выстрела.
Но он побежал, побежал длинными перебежками, пригнувшись, сторожко
озираясь по сторонам. Перед садовой калиткой он испугался собственного
бегства, содрогнулся при мысли, что привлечет к себе внимание странным своим
поведением, и дальше пошел медленно. При этом он сам заметил, какой
неестественной и скованной сделалась его походка.
Едва сев в машину, он отчаянно рванул с места и как безумный все
повышал и повышал скорость, пока наконец эта бурая ветка каштана не привела
его в чувство.
Марану стало стыдно: он собирался исполнить приговор, а на поверку
вышло простое, омерзительное убийство.
Он мысленно видел лицо своей жены Маргит, видел, как оно исказится от
ненависти и отвращения, когда он через несколько минут скажет ей это.

3

Маргит Маран стояла у окна маленькой виллы, спрятавшейся за городком в
расселине между двумя цепями гор. Наметанный глаз архитектора хорошо выбрал
место: уединенное, вид на долину, по которой извивалось шоссе. Со стороны
шоссе участок был защищен от непрошеных гостей решеткой из кованого железа,
а те, кому разрешалось войти, оказывались перед уютным и просторным
английским газоном, который сейчас, правда, походил на взъерошенную шерсть
мокрой дворняги.
Женщина стояла неподвижно, глядя на дымовую завесу дождя; но она была
полна нетерпения и злости.
Он прекрасно знал, что она собиралась уйти в это время, и он знал куда;
она сказала ему это сегодня утром, и он кивнул головой, как кивал уже три
года, когда она говорила это, кивал с непроницаемым лицом, которое иногда
казалось ей серым.
Зная, что она несправедлива до наглости, она злилась на него за то, что
он помешал ей уйти вовремя, хотя ему было известно, как это для нее важно.
Что ж, он был врач, он обязан был помогать пациентам, когда они его