"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

осведомился Володька Кучеров, явно хвастаясь конем и новеньким
кавалерийским седлом.
- Седлишко неважное. Будь у меня твое кавалерийское... Э! Да куда ж
ты шенкеля подевал?
- Шенкеля? - не понял Володька. - Это какие же? - Он потрогал луку,
оглядел стремена. - Кажется, все при месте.
- Кажется! - передразнил Севка. - Перекрестись, если кажется.
Парни в голос захохотали. Они недолюбливали Володьку и рады были
случаю сбить с него спесь.
- Гля, ребята! - оскалился Семен Аникеев. - И верно, порастерял
эти... как их... шенкеля. А хвастался: мол, я да я...
Окончательно сбитый с толку Володька нахмурился и засопел:
- Подумаешь! Порастерял, так свои. Не ваши!
Семен выравнял вороного с Севкиной кобылой, тихонько спросил:
- Слушай, что за шенкеля? А то я поддакнул тебе против этого
балабона, а сам, признаться, тоже...
- Нарочно я, чтоб не задирал нос! - улыбнулся Севка. - Шенкель - это
нога всадника от колена до щиколотки. В кавалерии так называется.
Не успели переправиться, из-за леса выкатило солнце. Поникшая под
тяжестью крупной росы придорожная трава начала распрямляться, дымясь. В
кустах стали пробовать голоса птицы. С басовитым жужжанием прилетел
толстый, откормленный овод, уселся на лоснящийся круп Семенова жеребца, но
тут же снялся.
Проехав версты четыре по-над рекой, Семен скомандовал:
- Айда, ребята, в лес. Рассыпайся! Кучей ездить - только коней зря
томить. В случае кто заблудится - выбираться к Тавде по солнцу, к
Маланьиной балке.
Вскоре Севка набрел на лесной ручей. Кушевка потянулась к воде,
напилась, шумно вздохнула и, повернув голову, глянула на седока умным
глазом: куда, мол, путь держать?
Подумал Севка, подумал да и направил кобылу вдоль ручья: ведь не без
водопоя ходит по тайге табун. Может, он пьет как раз из этого ручья.
Бросив на луку поводья, Севка доверился старой Кушевке и вспомнил с
обидой, что больше года прожил в таежном краю, а в лесу и не бывал. Ни с
ружьем, ни с корзинкой! Да уж и не приведется. До петрова дня всего шесть
недель, и думать ему теперь не про тайгу, а про Москву, как сказано в
письме командира товарища Реброва.
Давно уж Севка получил это письмо, наизусть запомнил. Приказано ему
ехать в Москву, жить в семье Лебяжиных, раз приглашают, и учиться, потому
что мало завоевать счастье, его еще построить надо, как строят дом - от
фундамента и до конька крыши. Не простой дом - огромный сказочный дворец,
каких никогда и нигде не бывало. Вот для чего эскадрон командирует его на
ученье. "Не считай себя демобилизованным, товарищ Снетков, - написал
Степан Викторович в письме. - Как был, так и остаешься
бойцом-кавалеристом, всадником..."
Старая Кушевка помешала Севкиным раздумьям. Насторожила уши,
прибавила шагу, раскатисто заржала.
Откуда-то издалека донеслось ответное ржанье. Севка повеселел:
значит, кто-то из парней едет поблизости!
Кушевка быстро шла вперед, ныряя под нависшие еловые лапы, заставляя