"Николай Шпанов. Ураган" - читать интересную книгу автора

- Когда я был у него в госпитале, - с усмешкой сказал Ивашин, - он сказал
мне кое-что такое... Ах, сукин сын! Если бы и я вместе с тобой не отвечал
за то, что он натворил, - простил бы. Ей-ей! Человек, лишенный чувства
юмора, без фантазии, без способности расширить видимый горизонт, навсегда
заперт в том, что видит. Такому в нашем деле - гроб. Ей-ей!..
Когда они шли по летному полю, Ивашин сказал:
- Учи их хватать за уши темную силу, что приводит ко всем несчастьям.
- Какие уши? - недовольно отозвался Андрей.
- А черт их знает какие! - рассмеялся Ивашин. - И кого хватать - то ли
технику, то ли слепые силы природы, то ли самого себя - тоже сразу не
объяснишь. В том-то и дело, что каждый в каждом случае должен понять это
сам. - И, помолчав, продолжал: - Однажды мальчонкой в деревне понесла меня
лошадь. Я, как полагается, босиком, без седла, вместо узды - обрывок
веревки. Все существо мое стало величиной с червяка: его можно было
уложить в одно слово: "Удержаться!" Я слыхивал, что коня можно усмирить,
ухватив за уши. Но ведь до ушей надобно дотянуться. А руки нужны, чтобы
держаться за холку. Даже шею-то лошади не обнять - руки коротки. А тут
дотянуться до ушей! А они, проклятые, вот они: под самым носом торчат,
навостренные. Чувствую: не удержусь. Еще два-три взбрыка - и полечу под
ноги коню. Ей-ей, не скажу теперь, как решился: наверное, уж не от
храбрости - от страха. Страх, братец, враг номер один. Его-то и надобно
хватать за уши.
"Да, хватать его за уши! - думал Андрей, молча шагая за генералом. -
Может, и впрямь иногда страшно. Но иначе сбросит, как Семенова..."
Проводив Ивашина до самолета, Андреи смотрел, как генерал непринужденно,
без усилия, поднялся в самолет, сел на край кабины, аккуратно постучал
сапогом о сапог и легко перекинул ноги через борт. Тело генерала,
казавшееся таким грубо срубленным, возле самолета обрело удивительную
упругость. Этим Ивашин восхищал Андрея и в годы ученичества. Андрей всегда
стремился подражать ему в движениях - простых, уверенных и легких.
Захлопнувшийся фонарь, рев двигателя, и машина точно, уверенно, но вместе
с тем как-то особенно осторожно вырулила на взлетную полосу.
Ивашин оторвался, сделав лихачески-короткий, не уставный разбег. В этой
старой повадке генерал не мог себе отказать даже тут, хотя знал, что на
глазах летчиков должен блюсти авторитет инструкций. Лихость взлета и
точность посадки отличали его всю летную жизнь.
Солнце совсем выползло из-за темной стены далекого леса. Рябины зардели
еще ярче, отграничивая летное поле от той части авиагородка, где жили уже
не самолеты, а люди - те самые сотые доли летающих машин, которые не могут
считать так быстро, как электронные машины, видеть так далеко, как они,
ориентироваться, как они, стрелять, как они, бомбить, как они, но без
которых всей электронике - грош цена.
Андрей сошел с бетонки. Ноги приятно погрузились в некошеную траву, и
сапоги заблестели от росы. Андрей слышал особенный, зоревый запах влажных
цветов. Но чем ближе он подходил к штабу, тем больше хмурился. Хочется или
нет - нужно считаться с тем, что говорит командование. Дело не только в
том, что именно в такой части и именно под его командой не должно
происходить ничего подобного случаю с Семеновым! Случай особенно неприятен
тем, что катапультируемая капсула, с которой выбросился летчик Семенов,
конструировалась при участии Андрея. К его слову прислушивались люди,