"Бернард Шоу. Серенада" - читать интересную книгу автора

полковник Грин, - заметила Линда, когда он ушел. - И он непременно
натворит там Бог знает что.
- Юношеская непосредственность, - сказал я. - Точно так же Порчерлестер
ведет себя и с генералом Джонстоном, а тот уже далеко не молод. Ну, а как
продвигаются ваши музыкальные занятия?
- Сейчас я брежу Шубертом. Ах, полковник Грин, вы знаете Серенаду
Шуберта?
- О да, прелестная вещь! Ди-дли-ди-дам, дии-дидли-ди-дам, дии-дам,
дии-дли-ди-ди-ди - кажется, что-то в этом роде?
- Да, пожалуй. А мистер Порчерлестер поет ее?
- Пытается. Но ему удаются только пошленькие романсы. А то, что требует
серьезного отношения, глубины чувства, зрелого понимания, как, например...
- Да, да. Я знаю, вы считаете мистера Порчерлестера легкомысленным. Так
вам нравится эта Серенада?
- Гм!.. Собственно говоря... А вам она нравится?
- Я ее обожаю. Я очарована ею. Я только ею живу последние три дня.
- Должен признаться, я всегда находил ее необычайно красивой. Надеюсь,
я буду иметь удовольствие услышать ее в вашем исполнении по окончании
нашего маленького спектакля.
- В моем исполнении! О, я не осмелюсь! А вот и мистер Порчерлестер.
Сейчас я возьму с него слово, что он споет ее нам.
- Грин, - посмеиваясь, сказал Порчерлестер, - мне не хотелось бы
напрасно тревожить вас, но человек, который должен играть на волшебном
роге, не явился.
- Боже мой! - воскликнул я. - Ведь я приказал ему быть ровно в половине
восьмого. Если он не придет, пьеса погибла.
Поспешно извинившись перед Линдой, я торопливо спустился в холл.
Корнет-а-пистон лежал там на столе. Значит, Порчерлестер прибег к
бесчестному обману, чтобы избавиться от меня. Я уже хотел вернуться и
потребовать объяснений, но тут мне в голову пришла мысль, что корнетист
мог оставить здесь свой инструмент после утренней репетиции, а сейчас и в
самом деле не пришел. Однако слуга, которого я позвал, доложил мне, что
солдат с военной точностью явился ровно в половине восьмого. Согласно
моему приказанию, его провели в смежный с холлом зал, где был накрыт ужин,
и дали ему стакан вина и сандвич. Значит, Порчерлестер обманул меня. Слуга
вернулся к своим обязанностям, оставив меня в холле наедине с моим гневом,
и тут, сам не знаю почему, я принялся разглядывать блестящий медный
инструмент, лежащий на столе. Среди неодушевленных предметов, которые
окружали меня, корнет как-то особенно выделялся своей молчаливостью и
неподвижностью, как будто, затаив грозный звук, он намеренно поджидал
случая выпустить его на волю. Я подкрался к столу и осторожно дотронулся
указательным пальцем до одного из клапанов. Потом осмелел и нажал на него.
Клапан щелкнул. Из зала донесся какой-то шорох, и я с виноватым видом
отскочил от корнета. Зазвенел колокольчик суфлера, означавший, что
корнетист должен приготовиться. Я не без смущения ждал появления
оркестранта, моля Бога, чтобы он не заметил, что я, как ребенок, трогал
его инструмент. Но он не появлялся. Мое беспокойство усилилось, и я
бросился в зал. Там во главе накрытого к ужину стола сидел солдат и спал
непробудным сном. Рядом с ним стояли пять пустых графинов. Я схватил его
за плечо и сильно встряхнул. Он что-то промычал, пьяно замахнулся на меня