"Бернард Шоу. Карьера одного борца" - читать интересную книгу автора

так мало знала женщину, давшую тебе жизнь, то стряхни ее с себя без
всякого сожаления. Это была жестокая, самовлюбленная женщина, которая не
могла жить под одной кровлей ни с одним человеком, чтобы не замучить его,
- ни с мужем, ни с ребенком своим, ни со слугой, ни с другом. Я говорю уже
беспристрастно, даже бесстрастно, потому что много лет прошло с тех пор,
как ненависть к ней вспыхнула в моем сердце, и давно уже это чувство
угасло. Горечь воспоминания о ней так же спит во мне теперь, когда я пишу
это письмо, как будет она спать вечным сном тогда, когда ты станешь читать
его. Я недавно еще с нежностью наблюдал черты твоего лица и характера,
которые ты унаследовала от нее, так что могу с глубокой искренностью
сказать, что еще никогда с тех пор, как погибли мои мечты, ради которых я
женился на твоей матери, не чувствовал я себя таким примиренным с ее
памятью. Во время нашей совместной жизни я делал для нее все лучшее, что
было в моих силах, - она же платила мне всем злом, на которое была
способна. Через шесть лет мы развелись. Я предоставил ей свободу
рассказывать о причинах нашего развода все, что ей заблагорассудится, и
обеспечил в материальном отношении ее судьбу гораздо лучше, чем она могла
и была вправе рассчитывать. Этим я купил у нее отказ от всех прав на тебя
и, на всякий случай, вместе с тобой, покинув Англию, поселился в Бельгии.
До ее смерти мы ни разу не возвращались на родину, потому что я боялся,
как бы она не воспользовалась распущенными ею же слухами о моем развратном
поведении и моей открытой враждебности к официальной религии, чтобы начать
судебное дело о своих правах на тебя. Мне трудно подробнее говорить о ней
и жалею, что вообще вынужден был упомянуть ее имя.
Я хочу пояснить здесь, что побуждало меня взять тебя у матери. Это не
было естественной привязанностью отца: тогда я еще не любил тебя -
порождение ненавистной мне женщины; к тому же я знал, что ты будешь в твои
детские годы бременем для меня. Но, дав тебе жизнь и затем порвавши свои
обязательства по отношению к твоей матери, я слишком живо чувствовал свою
обязанность: не дать моей ошибке горестно отразиться на твоей жизни. Я был
бы счастлив тогда, если бы мог поверить, что женщина, бывшая моей женой,
будет для тебя хорошей матерью и воспитательницей; но противоположное было
слишком очевидно, и я положил все силы своего ума и воли на то, чтобы
исполнить свои обязанности перед тобой. С течением времени, по мере того
как ты подрастала, ты становилась полезной мне в моих занятиях, и, как ты
это знаешь, я заставлял тебя работать без сожаления, но зато не без мысли
о твоей собственной пользе. Я всегда держал секретаря для той работы,
которую считал чисто механической, и никогда не обременял тебя ею. Без
колебания могу заявить, что никогда не обременял тебя работой, не имевшей
воспитательного или образовательного значения для тебя же. Я часто боялся,
что часы, проводимые тобой над моими денежными делами, были тебе очень
тягостны, но мне нет нужды теперь оправдываться в этом перед тобой. Ты уже
по собственному опыту знаешь, как необходимо знание этой стороны жизни
обладательнице большого состояния.
В долгие годы твоего детства и ранней юности ты была в моих глазах лишь
доброй девочкой, которую невежды называли чудом образованности и
воспитания. В условиях, которые я для тебя создал, всякое дитя было бы
таким же. Но мало-помалу, созерцая твою молодую жизнь, протекавшую так
близко от моей, я выносил от нее ту светлую радость, которой не мог найти
в созерцании самого себя. Я не умел во всю свою жизнь, не умею и теперь