"Артур Шопенгауэр. Об университетской философии" - читать интересную книгу автора

трагические. Во всех областях они показывают нам, как обыкновенно заслуге
приходилось ждать, пока шуты не вышутятся, попойка не придет к концу и все
отправятся спать: тогда она подымалась, как призрак из глубокой ночи,
чтобы хоть тенью занять наконец свое почетное место, которого не
признавали за нею при жизни.
Однако, мы имеем здесь дело только с философией и ее представителями.
Здесь вот и оказывается прежде всего, что искони весьма немногие философы
были профессорами философии и что относительно еще меньше профессоров
философии были философами; можно бы сказать, что подобно тому, как
идеоэлектрические тела не бывают проводниками электричества, так и
философы не бывают профессорами философии. В самом деле, для
самостоятельного мыслителя эта профессия Пожалуй более неудобна, чем
всякая другая. Ведь кафедра философии до некоторой степени - место
публичной исповеди, где человек coram populo излагает свой символ веры. Но
действительному приобретению основательного или истинно-глубоких
воззрений, т.
е. выработке подлинного мудреца, почти ничто не препятствует в такой
мере, как постоянная обязанность казаться мудрым, выкладывание мнимых
знаний: перед любознательными учениками и обладание готовыми ответами на
все возможные вопросы. А всего хуже то, что человека в подобном положении,
при всякой мысли, какая еще только в нем зашевелится, уже начинает
тревожить забота а том, насколько эта мысль согласуется с видами
начальства: это так парализует его мышление, что в конце концов мысли уже
не осмеливаются возникать сами. Для истины атмосфера свободы необходима
"...".
Когда же я обращаю теперь свои взоры на тех мнимых философов, которые
появились за полстолетие, истекшее со времени Канта, - я не вижу, к
сожалению, ни одного, о ком бы мог сказать, что его истинная и
исчерпывающая забота состояла в исследовании истины. Напротив, я нахожу,
что у всех у них мысль, хотя и не всегда вполне сознательно, была
направлена на простую внешность дела, на эффекты, на импонирование, даже
мистификацию, и что все они ревностно старались получить одобрение
начальства, а затем студентов, - причем последнею целью всегда являлось
спокойное проживание получаемых доходов - детишкам на молочишко.
Так оно, собственно говоря, и свойственно человеческой природе,
которая, как и всякая животная природа, непосредственно заинтересована
только в том, чтобы есть, пить и размножаться, но сверх того, в качестве
своего особого надела, получила еще и страстное желание блистать и
выдаваться. Между тем, для действительных и подлинных созданий в
философии, как и в поэзии и изящных искусствах, первое условие -
совершенно ненормальная склонность, которая, вопреки обыкновению
человеческой природы, на место субъективного стремления к благу
собственной личности ставит стремление вполне объективное, направленное на
постороннюю для личности цель, и которая поэтому весьма удачно названа
эксцентричной, иногда же, правда, вышучивается и под названием
дон-кихотства. Но уже Аристотель сказал: "Вопреки советам иных, не
надлежит нам, будучи людьми, о людском думать и, будучи смертными,
помышлять о смертном; нет, насколько возможно, надо причащаться
бессмертному и все делать так, чтобы жить согласно с лучшим, что в нас
есть". Такое направление ума, конечно, - в высшей степени редкая аномалия,