"Михаил Шолохов. Тихий Дон. Книга четвертая (ПСС том 5)" - читать интересную книгу автора

впервые встала с постели, прошлась по комнатам, с трудом переставляя
иссохшие от худобы ноги, долго искала в головах у детишек и даже
попробовала, сидя на табуретке, стирать детскую одежонку.
И все время с исхудавшего лица ее не сходила улыбка, на ввалившихся
щеках розовел румянец, а ставшие от болезни огромными глаза лучились такой
сияющей трепетной теплотой, как будто после родов.
- По?люшка, расхороша моя! Не забижал тебя Мишатка, как я хворала? -
спрашивала она слабым голосом, протяжно и неуверенно выговаривая каждое
слово, гладя рукою черноволосую головку дочери.
- Нет, маманя! Мишка толечко раз меня побил, а то мы с ним хорошо
игрались, - шепотом отвечала девочка и крепко прижималась лицом к
материнским коленям.
- А бабушка жалела вас? - улыбаясь, допытывалась Наталья.
- Дюже жалела!
- А чужие люди, красные солдаты вас не трогали?
- Они у нас телушку зарезали, проклятые! - баском ответил разительно
похожий на отца Мишатка.
- Ругаться нельзя, Мишенька! Ишь ты, хозяин какой! Больших нельзя
черным словом обзывать! - назидательно сказала Наталья, подавляя улыбку.
- Это бабка их так обзывала, спроси хоть у Польки, - угрюмо
оправдывался маленький Мелехов.
- Верно, маманя, и курей они у нас всех дочиста порезали!
Полюшка оживилась: блестя черными глазенками, стала рассказывать, как
приходили на баз красноармейцы, как они ловили кур и уток, как просила бабка
Ильинична оставить на завод желтого петуха с обмороженным гребнем и как ей
веселый красноармеец ответил, размахивая петухом: "Этот петух, бабка,
кукарекал против советской власти, и мы его присудили за это к смертной
казни! Хоть не проси - сварим мы из него лапши, а тебе взамен старые валенки
оставим".
И Полюшка развела руками, показывая:
- Во какие валенки оставил! Большущие-разбольшущие и все на дырьях!
Наталья, смеясь и плача, ласкала детишек и, не сводя с дочери
восхищенных глаз, радостно шептала:
- Ах ты моя Григорьевна! Истованная Григорьевна! Вся-то ты, до
капельки, на своего батю похожа.
- А я похож? - ревниво спросил Мишатка и несмело прислонился к матери.
- И ты похож. Гляди только: когда вырастешь - не будь таким непутевым,
как твой батя...
- А он непутевый? А чем он непутевый? - заинтересовалась Полюшка.
На лицо Натальи тенью легла грусть. Наталья промолчала и с трудом
поднялась со скамьи.
Присутствовавшая при разговоре Ильинична недовольно отвернулась. А
Наталья, уже не вслушиваясь в детский говор, стоя у окна, долго глядела на
закрытые ставни астаховского куреня, вздыхала и взволнованно теребила оборку
своей старенькой, вылинявшей кофточки...
На другой день она проснулась чуть свет, встала тихонько, чтобы не
разбудить детей, - умылась, достала из сундука чистую юбку, кофточку и белый
зонтовый платок. Она заметно волновалась, и по тому, как она одевалась, как
хранила грустное и строгое молчание, - Ильинична догадалась, что сноха
пойдет на могилку деда Гришаки.