"Михаил Шолохов. Чужая кровь" - читать интересную книгу автора

колени. Не успел рта раскрыть, как конный, увидев стоявших возле амбара,
круто осадил лошадь и, неуловимо поведя рукой, рванул с плеча винтовку.
Сочно треснул выстрел, и в тишине, вслед за выстрелом на короткое
мгновение облапившей двор, четко сдвоил затвор, патронная гильза вылетела с
коротким жужжаньем.
Оцепененье прошло: белокурый, влипая в притолоку, прыгающей рукой долго
до жути тянул из кобуры револьвер, председатель, приседая по-заячьи,
рванулся через двор к гумну, один из продотрядников упал на колено, выпуская
из карабина обойму в черную папаху, качавшуюся за плетнем. Двор захлестнуло
стукотнею выстрелов. Гаврила с трудом оторвал от снега словно прилипшие ноги
и тяжело затрусил к крыльцу. Оглянувшись, увидал, как трое в дубленках
недружно, врассыпную, застревая в сугробах, бежали к гумну, а в радушно
распахнутые ворота хлынули конные.
Передний, в кубанке, на рыжем жеребце, горбатясь, приник к луке и
закружил над головой шашку. Перед Гаврилой лебедиными крыльями мелькнули
концы его белого башлыка, в лицо кинуло снегом, брызнувшим изпод лошадиных
копыт.
Обессиленно прислонясь к резному крыльцу, Гаврила видел, как рыжий
жеребец, подобравшись, взлетел через плетень и закружился на дыбках возле
початого скирда ячменной соломы, а кубанец, свисая с седла, крест-накрест
рубил ползавшего в корчах продотрядника...
На гумне обрывчатый, неясный шум, возня, чей-то протяжный, рыдающий
крик. Через минуту гулко стукнул одинокий выстрел. Голуби, вспугнутые было
стрельбой и вновь попадавшие на крышу амбара, сорвались в небо фиолетовой
дробью. Конные на гумне спешились.
По станице неумолчно плескался малиновый трезвон. Паша - станичный
дурачок - взобрался на колокольню и, по глупому своему разуму, хватил во все
колокола, вместо набата вызванивая пасхальную плясовую.
К Гавриле подошел кубанец в наброшенном на плечи белом башлыке. Лицо
его, горячее и потное, подергивалось, углы губ слюняво свисали.
- Овес есть?
Гаврила трудно двинулся от крыльца, подавленный виденным, не мог
совладать с онемевшим языком.
- Оглох ты, черт?! Овес есть?-спрашиваю. Неси мешок!
Не успели подвести лошадей к корыту с кормом,в ворота вскочил еще один.
- По коням!.. С горы пехота...
Кубанец с проклятием взнуздал облитого дымящимся потом жеребца и долго
тер снегом обшлаг своего правого рукава, густо измазанного чем-то
багровокрасным.
Со двора их выехало пятеро, в тороках последнего угадал Гаврила желтую,
в кровяных узорах дубленку белокурого.

x x x

До вечера за бугром в терновой балке погромыхивали выстрелы. В станице
побитой собакой, приниженно лежала тишина. Уже заголубели сумерки, когда
Гаврила решился пойти на гумно. Вошел в настежь открытую калитку, увидел: па
гуменном прясле, уронив голову, повис настигнутый пулей председатель. Руки
его, свисая, словно тянулись за шапкой, валявшейся по ту сторону прясла.
Неподалеку от скирда на снегу, притрушенном объедьями и половой, лежали