"Михаил Шолохов. Двухмужняя" - читать интересную книгу автора

радостью окропленное, и от этого сердце набухало теплотой к прошлому и к
Александру, а образ Арсения меркнул туманом, уходил куда-то назад...
Не узнавал Арсений в ней прежнюю Анну, нелюдимей с ним стала, назад
перегнувшись и выпятив живот, молчком ходила по комнатам, баб сторонилась, и
все чаще ловил на себе Арсений взгляд ее, ненавидящий и горький.

* * *

В полночь на степном гумне близ Авдюшкина лога сгорели три приклада
коллективского сена. После первых кочетов к Арсению в одних исподниках
прибежал из флигеля чеботарь Митроха, загремел в измалеванное морозом окно:
- Подымайсь!.. Сено горит... Поджог!
Не одеваясь, выскочил Арсений на крыльцо, глянул через чубатые вишняки
в степь и, зубов не разжимая, крепко выругался. За бугром, над полотнищем
голубого снега, сгибаясь под ветром, до самого месяца вскидывался багровый
столб. Дед Артем вывел из конюшни кобыленку, обротал ее, животом навалился
на острую хребтину, кряхтя перекинул ноги и охлюпкой поскакал к пожару.
Проезжая мимо крыльца, крикнул Арсению:
- По злобе это!.. Чалушка моя, скотинка... С голоду она теперь
погибнет!.. Завязывай хвосты кругом и выгоняй с базу!..

* * *

Зарею пошел Арсений на пожарище. Вокруг вороха дымной золы курилась
раздетая земля, доверчиво высматривали зеленые былки.
Присел Арсений на корточки, вгляделся: на запотевшей земле, на талом
снегу вылегли следы кованых английских ботинок, черными рябинами чернели
ямки, вдавленные шляпками гвоздей. Закурил Арсений, вглядываясь в стежку,
завязанную по степи путаными узлами, зашагал к Качаловке. Следы завивались
петлями, пропадали; оскользаясь, скребли ледок над буераком,и по людскому
следу, как по звериному, уверенно, молча, шел Арсений. У крайнего гумна, у
плетня Александрова, пропали следы... Крякнул Арсений, перекинул отцовскую
централку с плеча на плечо, направился по дороге к коллективу.

* * *

Бабка-повитуха шлепнула рукой по скользкому тельцу, обмывая в цибарке
руки, крикнула за перегородку:
- Слышь, Арсений, коммуненка баба родила!.. Поди крестить не будешь?..
Молча раздвинул Арсений ситцевый полог, из-под закровяненного одеяла
глянула посинелая Анна на него ненавидящими глазами, зашипела, глотая слезы:
- Уйди, нелюбый!.. Глазыньки мои на тебя не глядели бы!..
Отвернулась к стене и заплакала.
Лежала жизнь ровная, как набитый землею шлях, а теперь стынет в горле
соленый ком в горе сердце Арсения берет волчьей хваткой.
Дня через два в клуню пошел Арсений, домолачивать остатки проса.
Провозились с двигателем до темного, пока пустили-смерклось, за темным
ворохом тополей прижухла ночь.
- Арсений Андреевич, выдь на час!..
Вышел. Возле дощатой стены увидал Анну, закутанную в шаль.