"Юлия Шмуклер. Вилена (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

почесавши в затылке, решил жениться, будучи, как уже сказано было, добрым
человеком.
После замужества Виля бегала за ним, как собачка, и буквально руки
лизала.
Просто ужас, что с ней творилось - звезда над головой взошла, небеса
распахнулись, и она их благодарила потихоньку - спасибо, мол, большое, и
пусть с ним ничего не случится. И с ним настолько ничего не случилось, что
через некоторое время он снова пошел по бабам - а для Вили начались
горькие истины, столовыми ложками, три раза в день, и все равно, болезнь
не проходила. Жить она могла только, когда видела его, когда он хоть
ненадолго был рядом - и если бы даже она решилась уйти, в тот же час
приползла бы обратно и положила голову на ботинок. Сердце ее перегорало,
как самодельный жучок, хотя в то же время она понимала, что ничего такого
в его поведении нет - ну, любит человек женщин, ну, не может без них - ну
не с мальчиками же ему, в конце концов, забавляться. Более того, если бы
не его неразборчивость, он бы и до нее не добрался. Таковы были законы
природы, против которых не попрешь - и не говоря уже о котах, которые все
были усатые Казановы, небось, даже тараканиха какая-нибудь умела так
завлекательно мотнуть ножкой, что у остальных тараканов делалось
сердцебиение. И только она одна, Виля, выпадала из этого сексуального
мира, из этой веселой игры, и хотела ни больше, ни меньше, как великой,
вечной любви, да ещё от человека, у которого и органа такого не было,
каким любят - мы имеем в виду душу, разумеется. И вместо того, чтобы
создать мужу приятную и беззаботную домашнюю атмосферу, из которой ему не
хотелось бы переться в общественном транспорте к очередной любовнице - она
встречала его с тоскливым взглядом, с пригоревшими котлетами, будучи одета
при этом в такую юбку с кофтой, в которой и Клеопатра ещё неизвестно как
выглядела бы.
Правда, когда появился младенец, жизнь пошла совсем другая. Уж такой
это был замечательный младенец, прямо ясновельможный пан, с простецким
беленьким чубчиком на выпуклом лбу, такой покладистый и смешливый, с таким
обожанием глядящий на свою маму - ах, да ради этого существа Виля готова
была завязаться в тряпочку и терпеть, и если бы младенцев кормили
материнским мясом, она вся распоролась бы, снизу доверху, чтобы
предоставить потроха посвежее. К сожалению, требовалось не мясом, а
молоком, и тут уж поделать что-либо было трудно - на-гора поступало нечто
столь жалостное, синяя водичка какая-то, что сын решительно предпочитал
кефир и овсяную кашу из бутылочки, а грудь сосал больше для отдохновения,
поглядывая бойко, сплевывая, покусывая двумя зубами, будто говоря: "Нешто
это грудь? Это мелочь одна, а не грудь. Ах, мама, мама, ха-ха-ха.
Ну, еще, что ль, пососать?"
Он был весь в папу, такой же веселый и неотразимый, и Виля только
пищала от восторга, держа его, такого огромадного, в руках, и тискала, и
впивалась, и бормотала хмельно: "куська... капуська... калюпусь-ка..." -
так что даже неудобно становилось. Муж тоже очень любил "парня", как он
называл его, и обязательно после работы в конструкторском бюро забегал
теперь домой, побаловаться и покусать его, прежде чем отправиться далее по
своим мероприятиям - и перехвативши чего-нибудь, дожевывая последний
кусок, он со словами "ну, я пошел", целовал Вилю в щеку, будто она была
ему старуха-мать в больших валенках, и торопился, летел, точно пятки ему