"Эрик-Эмманюэль Шмитт. Дети Ноя" - читать интересную книгу автора

Она встала, прижав руку к моим губам, и на ближайшей остановке
торопливо вытолкнула меня из трамвая. Едва оказавшись на тротуаре, я
спросил:
- Почему мы вышли? Ведь наш дом дальше!
- Ты не хочешь немного прогуляться, Жозеф?
Я хотел всего, чего хотела мама, хотя едва поспевал за нею на своих
семилетних ногах: ее шаг вдруг сделался быстрым и неровным.
По пути она предложила:
- Давай зайдем в гости к одной высокородной даме.
- Давай. А кто она?
- Графиня де Сюлли.
- А какого она роста?
- В каком смысле?
- Ты сказала, она высокородная...
- Я имела в виду, что она из благородных.
- Из благородных?
И мама пустилась в объяснения, что благородный - это человек высокого
происхождения, очень древнего рода и что ради этого самого благородства ему
следует оказывать большое уважение, и пока она мне все это объясняла, мы
подошли к великолепному особняку и оказались в вестибюле, где слуги
приветствовали нас поклоном.
Тут я был несколько сбит с толку, потому что женщина, которая вышла нам
навстречу, совсем не соответствовала тому, что я успел вообразить: хоть она
и была "древнего рода", графиня де Сюлли выглядела очень молодо и, несмотря
на всю свою "высокородность" и "высокое происхождение", ростом была всего
лишь чуточку больше моего.
Они с мамой о чем-то тихо и быстро переговорили между собой, затем мама
поцеловала меня и велела ждать здесь, пока она не вернется.
Малорослая, молодая, обманувшая мои ожидания графиня повела меня в
большую комнату, где угостила чаем с пирожными и стала играть разные мелодии
на фортепиано. Впечатленный ее высокими потолками, обильным угощением и
красивой музыкой, я был готов пересмотреть свое отношение к хозяйке и,
удобно устроившись в глубине мягкого кресла, признал в душе, что она была и
впрямь "благородной дамой".
Она перестала играть, взглянула на большие настенные часы, вздохнула и,
озабоченно наморщив лоб, подошла ко мне:
- Жозеф, не знаю, поймешь ли ты то, что я сейчас тебе скажу, но наша
кровь не позволяет нам скрывать от детей правду.
Если так принято у благородных, то почему она навязывает свои правила
мне? Быть может, она и меня считает благородным? И как в действительности
обстоит дело со мной? Благороден ли я? Может, и да... Почему бы нет? Если не
обязательно быть рослым или старым, то я вполне годился.
- Жозеф, ты и твои родители подвергаетесь серьезной опасности. Твоя
мама слышала в трамвае разговор об арестах в квартале, где вы живете. Она
пошла предупредить твоего отца и вообще всех, кого получится. Тебя она
оставила здесь, чтобы я тебя спрятала. Я надеюсь, она вернется. Вот,
собственно, и все. Я действительно надеюсь, что она вернется.
Правда оказалась довольно болезненной, и я подумал, что быть
благородным всегда, может, не так уж и здорово.
- Мама всегда возвращается. Почему бы ей и в этот раз не вернуться?