"Семен Шмерлинг. Горячий осколок " - читать интересную книгу автораБутузова. - Я знаю немецкий... немножко.
Сосредоточенно наморщив лоб и вытянув шею, Алексей стал строить немецкую фразу: - Варум, - сказал он, запинаясь, - варум зи бляйбен ин... ин дорф? Алексей хотел спросить: почему немец остался или оказался в этой деревне. То ли фраза не получилась, то ли солдат еще робел и не способен был ничего понять, только он не отвечал, а лишь глядел в рот Якушина. - Не доходит, - с сожалением и обидой сказал Алексей. - Да ты сам не ферштеешь по-ихнему, зря десятилетку кончал, - поддел Курочкин. Сляднев зачерпнул ложку каши, вылез из-за стола и, косолапя короткими ногами в рыжих трофейных сапогах, подкатил к немцу: - Фриц, ессен хочешь? Ессен, ессен? Губы у немца дрогнули. - Яволь, - выпалил он. И быстро достал из ранца завернутый в прозрачную пленку ломоть сероватого хлеба. - От, дурья голова, - удивился Карнаухов, - перед ним же каша с маслом, а он свой кусман тянет. - Да он нашей едой гребует, - сказал Сляднев. - Ишь, фон-барон. И чего, товарищ лейтенант, мы с ним цацкаемся? К стенке - и вся недолга. - Поостынь, казачья кровь, - глянул на Сляднева Карнаухов. - Охолони. - А может, он думает, что мы его отравим? - предлоложил Якушин, вспомнив, что где-то читал, как пленные не берут пищу, боясь, что в нее - Покажи, с одной ложки с ним поешь, - ухмыльнулся Курочкин. - Да я так, вообще... Перекосив от боли широкое лицо, тяжело встал Карнаухов (с неделю его донимала поясница), шагнул к немцу: - Дай-ка, парень. И взял ломоть в прозрачной обертке, повертел, обнюхал: - И на хлеб совсем не похож. На обертке заметил цифры, прочел, изумился: - Гля-кось, одна тысяча девятьсот сороковой. Ломоть осмотрели все. - Запасливые. - Все обмозговали. - Хитры, сволочи. - Вот что, - сказал взводный. - Наговорились и нагляделись. Кончай базар, пора ночевать. А ты, фриц, не боись, бери ложку, лопай кашу. Утро вечера мудреней, может, и ты нам пригодишься. Эй, Каллистрат, - лейтенант повернулся к Карнаухову, - дай ему свою загребущую. Карнаухов достал из-за кирзового голенища резную, внушительных размеров, деревянную ложку: - На, фриц! Когда пленный брал ложку, Алексей обратил внимание на его руку. Ладонь была несоразмерно большой, пальцы сильно разработанные, клешневатые, с окостеневшими старыми мозолями. Ел солдат с боязливой жадностью, не поднимая от каши глаз. Лег спать на отшибе от шоферов, в углу. Прикрывшись |
|
|