"Николай Шмелев. Пашков дом" - читать интересную книгу автора

успешно, но почему-то вот заглохло и не прижилось... Печально, но не
прижилось... К примеру, тот же период юности Ивана Грозного... Как хорошо
все тогда начиналось! Успокоение страны, внутренний порядок, тишина,
достаток, завоевание Казанского царства, потом Астраханского... И вдруг, на
ровном месте, ни с того ни с сего - террор, опричнина, избиение целых
городов, военные авантюры, разорение государства, и пошло-поехало, и ничего
уже не остановить... Но в начале был не Иван - в начале был благочестивый,
трезвый, кроткий, щедрый, уступчивый, лукавый, изворотливый протопоп
Благовещенского собора Сильвестр, и был превосходный администратор,
выдающийся технолог власти окольничий Алексей Адашев. А потом... А вот потом
стало действовать известнейшее во все времена правило: лучше перебить десять
невиновных, чем упустить одного виновного, и вот тогда-то и пошло все
черт-те как и черт-те куда...
Развитие, конечно, развитием, законы законами, но и люди тоже ведь
что-то значат, тем более те, кто во главе... Каким человеком был Сильвестр,
можно вполне, видимо, достоверно судить хотя бы по его "Домострою": там он
прямо говорит, что добро, кротость, снисходительность, щедрость,
маневренность - самый эффективный путь приобретения выгод житейских как в
малых делах, так и в больших... И в этом смысле он, Горт, здесь, собственно
говоря, не открыл ничего нового, он лишь приподнял эти житейские правила до
государственного уровня, до уровня политического принципа, т. е. сделал то,
что не на деле - на деле-то поп как раз так и поступал, - а на словах, на
бумаге не смог или не счел нужным сделать Сильвестр. Почему? Кто ж его
знает, почему: может быть, потому, что не по чину был бы по тем временам
замах - печатно учить государей, как вести дела, а может быть, и потому, что
поп уже тогда сознавал, что здравый смысл, деловой цинизм как руководящая
идея вряд ли когда-нибудь найдут отклик в размашистой, истовой душе русского
человека, вечно озабоченного поисками какой-то вселенской правды и
предпочитающего жить, как живется, но зато с надеждой, что есть где-то земля
обетованная и есть где-то праведные люди, которые постом и молитвою и святым
пастырским благословением спасут когда-нибудь всех страждущих, всех убогих и
отчаявшихся, указав им единственно верный, единственно возможный путь ко
всеобщему спасению и счастью.
Как возмущался, даже спустя уже триста лет, Сергей Михайлович Соловьев
этим цинизмом Сильвестра! "Страшно было состояние того общества, - писал
он, - в котором лучшие люди советовали щадить интересы ближнего, вести себя
по-христиански с целью приобрести выгоды материальные, как советовал
знаменитый Сильвестр". Как же можно, чтобы "добрые дела служили только
средством достижения корыстных целей"? Ведь это же фальшь, лицемерие,
профанация святых идей, это не от сердца, это опять от лукавства и от
корысти человеческой! Нет, если уж ты пастырь, то ты и сам облачись в ризы
светлые, и нас одень во все чистое, чтобы ни пятнышка не было нигде!.. Эх,
Сергей Михайлович, Сергей Михайлович!.. Светлыми-то ризы больше одного дня
никогда не бывают, потом на них всякое налипает, иначе и не может быть. А
жить надо, и двигаться, и шевелиться тоже надо...
Да и не только Соловьев, и другие тоже... Нет, никогда здравый смысл,
трезвость, расчет, умеренность не были популярны на Руси, все так или иначе
святую идею искали и только ее и призывали: все - или ничего! Не надо нам
прогресса, не надо нам процветания, не надо нам милосердия и человеческих
условий жизни, если это от головы, а не от души. Мы скорее вместе с