"Николай Шмелев. Последний этаж" - читать интересную книгу автора

случается именно то, что удивительно ему подходит,- мысль не моя, мысль
Хаксли, но как же часто за свою теперь уже долгую жизнь я убеждался в том,
что она верна...
В мае сорок седьмого я перенес острейший аппендицит, еще немного бы - и
мне конец, перитонит был мне гарантирован. Спас меня xирург местной лагерной
больницы - вблизи городка тогда располагался довольно крупный лагерь,
интересно бы посмотреть, что сейчас осталось от него? - человек умелый,
решительный, лет тридцати или чуть побольше, с голубыми ясными глазами,
шапкой белокурых волос и открытым, охотно улыбающимся лицом. Естественно, я
испытывал тогда чувство глубокой благодарности к нему, кроме того, мне
всегда были интересны люди, так явно ни в чем не похожие на меня: он
прекрасно пел песни под гитару, здорово, просто восхитительно здорово ел -
моя жена очень любила готовить именно ему, он был, пожалуй, единственным,
кто мог по достоинству оценить ее кулинарные способности, так никогда и не
раскрывшиеся до конца,- мог усидеть бутылку спирта и остаться на ногах,
только глаза его при этом наливались кровью, но речь оставалась связной и
твердой, по слухам, переспал не только со всеми своими сестричками, но и со
всеми моими чертежницами тоже, был охотник, спортсмен, кутила, приятель
всему городу и, ко всему прочему, надо признать, был неглупый, думающий
человек - каким-то образом среди всей этой кутерьмы он умудрялся еще и
успевать читать книги, и, я знал, не только детективы. Единственное, что
меня коробило в нем,- его неизлечимое, постоянное гыканье, но в конце концов
я и к этому привык.
Вот ему-то, после долгих размышлений, я и решился первому показать то,
что я сделал. Расчет был простой и, я бы сказал, в принципе довольно верный:
вот так, головой, с размаху - бух в омут, выдержу - хорошо, не выдержу -
туда мне и дорога. С другой стороны, если уж ему, человеку, несомненно,
благожелательному и в то же время совершенно несхожему со мной в своих
привычках и образе жизни, будет интересно,- значит, все в порядке, значит,
лучше или хуже, но меня поймут и другие, ну, а уж дальше что - это, как
говорится, моя забота. Помню, он сразу очень серьезно отнесся к моей
просьбе, не удивился ничему, только поморщился немного, увидев, что все это
пока от руки,- для меня же перепись на машинке была в тот момент слишком уж
значительным шагом, требовавшим дополнительных усилий над собой, да и не
хотелось печатать здесь, в городке, где меня тоже все знали,- сунул рукопись
под мышку и пообещал вернуть ее никак не позже, чем через неделю. Доктор был
человек слова: через неделю, день в день, он был у меня.
Этот вечер, как сейчас, стоит у меня перед глазами: ничего более
значительного - я имею в виду событийную сторону жизни - со мной не
случалось ни до него, ни после него. Помню, как был накрыт стол, помню, где
сидел доктор, где я, где жена, помню, как мы смеялись, болтали о всяких
пустяках, откладывая, по молчаливому обоюдному согласию, разговор о важном
на потом, когда мы останемся вдвоем,- жена с самого начала заявила, что они
с сыном попозже бросят нас ради какого-то трофейного боевика, о котором уже
неделю только и разговоров было в городке,- помню даже, что я чуть ли не с
момента его прихода уловил в нем что-то необычное, мне показалось, какую-то
растерянность, нерешительность, что ли, но после первого же стакана эта
нерешительность исчезла, и он опять стал самим собой - четким, собранным,
уверенным в жизни и в себе. Когда жена, пожелав нам хорошо провести остаток
вечера и не очень все же налегать на спирт,- была пятница, завтра предстоял