"Олег Шмелев. Скатерть на траве" - читать интересную книгу автора

одиннадцатого. Ему не терпелось пойти к патологоанатому, но тот наверняка еще
не успел закончить свою работу. Поэтому Синельников вернулся к себе, достал из
сейфа записную книжку Перфильева и сел в старое мягкое кресло.
Каждый раз, когда ему приходилось разбираться в бумагах и бумажках,
принадлежавших преступнику или пострадавшему, он испытывал странное чувство.
Тут было что-то и от стыда, с которым человек, мнящий себя порядочным, не
устояв перед непреодолимым искушением, решается прочесть чужое письмо. Но
больше это походило на чувство историка, заполучившего в архиве древние
рукописи, к которым до него никто еще не прикасался.
Перфильев, наверное, носил в кармане свою записную книжку очень давно.
Зелень на корешке и по краям вытерлась с сафьяна. Листки, помеченные буквами
алфавита, были сплошь заполнены именами, телефонами и адресами, только на
последних буквах - У, Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ, Э, Ю, Я - странички остались
полупустыми. Против многих фамилий нарисованы крестики: две горизонтальных,
одна косая - изображение крестов, какие ставят на православных кладбищах.
Можно было догадаться, что владелец книжки отмечал таким образом своих умерших
знакомых. Но не зачеркивал...
За алфавитом шли листки без букв, составлявшие половину толщины всей
книжки, и на них Синельников обнаружил кое-что интересное. Две страницы
заполнены непонятными записями, расположенными столбиками: заглавные буквы -
одна, две, а иногда и три, - потом черточка и потом числа, все трехзначные.
Покойный Перфильев обладал каллиграфическим почерком,буквы были выведены очень
красиво. Некоторые буквы заключены в кавычки.
Судя по тому, что цвет пасты - Перфильев пользовался шариковой ручкой -
несколько раз менялся, записи были сделаны не в один присест, а велись на
протяжении долгого времени. Всякий, кто увидит такие записи, без сомнений
решит, что это карманный бухгалтерский счет, а еще точнее: левая сторона -
дебет счета.Скорее всего хозяин книжки фиксировал какие-то поступления от лиц,
а может, и от организаций. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить,
какое значение могут приобрести эти каллиграфически исполненные буквы и цифры,
если их расшифровать. Простейший ряд: фондируемые материалы - дефицит;
Перфильев ведал ими; есть много людей, которые ради получения дефицита готовы
на любые услуги. Перфильев пользовался своим служебным положением. В этот ряд
вполне естественно мог вписаться и Владислав Коротков. Иначе к чему бы ему
брать записную книжку?
А с другой стороны, что могло соединить какого-то залетного оформителя
колхозных стендов двадцати девяти лет от роду и сотрудника комиссии, которому
пятьдесят один?
Это настолько же не в порядке вещей, насколько необычно выглядит на
зеленой траве белая крахмальная скатерть. Не всем по карману уставлять ее
дорогими винами и закусками, однако там, на берегу реки Маленькой, веселая
компания стелила же скатерть на траву... Синельников выписал на отдельный лист
в два столбика заглавные буквы из книжки Перфильева - у него это получилось не
так красиво, зато компактно, можно было охватить единым взором все вместе. Он
бегал глазами по столбикам сверху вниз и снизу вверх, как по лесенкам, и
вылавливал одинаковые ступеньки.
Сами собой выделились два повтора - С и "ЗБ". Буква С повторялась восемь
раз, "ЗБ" - три. Мария Лунькова говорила, что лаборатория Короткова находится
при клубе колхоза "Золотая балка". И кавычки к месту. А буква С не означает ли
- Слава Коротков? Чтобы проверить эту элементарную догадку, Синельников