"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

сюда гул московский. Гудели шмели - переломилось лето. На колокольне отбило
в два перезвона - раз. Проверила золотые часики на груди: половина первого.
Признала во втором ярусе келийного розового корпуса окошки, где жила с
матушкой. Не было клетки с чижиком. Вспоминала тихое житие. Вспоминала
душный июльский день, такой же: ходила к вечерням, ставила самоварчик
матушке. Вспомнила: "Над нами покои матушки Мелитины были". Узнала вяэаные
занавесочки, лоточки на карнизе с петуньями. Хорошо у матушки Мелитнны было,
миром и кипарисом пахло, дивные образа... как училась на фисгармонии. И
услыхала молитвенные звуки, густые, важные: "Блажен муж... иже не иде-э..."
Играла матушка Мелнтина, в час покоя, как и тогда. Подумала: "Зайти?"
Стыдно, и еще "англичанка" будто. "Всего не скажешь, еще и ее смутишь".
Слушала, затаившись, всегда покоившее, вечернее - "Алли-лу-и-и-и-а-а...".
Услыхала шаги, взглянула: от больничного корпуса подвигалась,
постукивая клюшкой, старенькая монахиня. Поравнявшись с Даринькой, старушка
приостановилась, оглядела - и покивала гостье. Даринька быстро встала и
поклонилась, иночески, легко-привычно. Монахиня молвила молитвенно: "Спаси
тя Христос и Пречистая",- и пошла, потукивая клюшкой. Радостно было Дариньке
слышать святое слово.
Хорошо было в тишине и благоухании цветника, в полуденный час покоя, но
время было идти. Она тихо пошла к вратам в торжественных переливах
песнопения: "Блаженны непорочные, в путь ходящие в законах Го-спо-о-дних.."
Остановилась на плитах главной дорожки, которая шла к собору. Не было ни
души. Она опустилась на колени и поклонилась земно, долго не поднимала
головы. А когда поднялась, все еще слыша низкие переливы фисгармонии,
увидала давешнюю монахиню, подвигавшуюся от святых врат навстречу. "Что бы
спросить у ней? ласковое сказать?.. цветочков на память попрошу..."
Забывшись, откинула вуальку и услыхала - будто в ответ на мысли:
- Возьми, деточка, цветочки... в память нашу. Монахиня дала ей вязочку
душистого горошка, молвив:
- Давеча еще признала... белица была наша?..
- Да, матушка,- чуть слышно сказала Даринька,- Дарья грешная...
простите меня, матушка...- и укрыла лицо ладонями.
- Господь с тобой. Да, грешная. А кто не грешен!.. все грешные перед
Господом. Не забываешь обители, смиряешься. Милая... кто и в обители, да без
обители... а кто и без обители в обители. Упомнила я тебя, изюмцу-то
приносила мне?.. в больничной я лежала, а ты навещивала. Вспомнила, а?
матушку-то Аглаиду?..
- Вспомнила!.. вспомнила, матушка Аглаида... вспомнила!..- воскликнула
Даринька в радостном порыве и припала к плечу старушки.
- Деточка милая, чего ж плачешь-то? Не плачь, а живи по Господню Слову,
вот и путь твой. Не легок путь твой, а ты не сбивайся с него, и поможет тебе
Господь. Иди, милая, не оставит тебя Пречистая.
И пошла, потукивая клюшкой, Смотрела ей Даринька вослед. Порывалась
пойти за нею, ласковое сказать хотела, и не нашлась. Почувствовалось ей, что
не надо тревожить матушку, все сказала. И вспомнилось: Аглаида -
"светоподобная". Почитали ее в обители, называли молитвенницей и
светлосердой.
На выходе подала рублик на тарелочку и заспешила к ожидавшей ее
коляске.
День становился жарким, удушливым. Хорошо было ехать теневой стороной