"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

припустил ямщик,- прокатить по приятному настилу, как из-под ног лошадей
выскочило что-то отрепанное и грязное.
- Киньте ей пятак, барин,- сказал ямщик,- а то, ну-ка, словами
застегает... Настенька это, юродная... выйдет нехорошо.
- Кто?.. юродная?!..-живо спросила Даринька.-Дай ей гривенничек
скорей!..
Она выглянула из-за цветов и увидала невысокую худенькую - девушку ли,
старушку ли,- трудно было узнать: все лицо было вымазано грязью. Юродивая
скакнула к коляске, заглянула в лица проезжих, словно хотела запомнить их,
стала креститься и тонким, совсем детским голоском выкрикнула:
- Молодые едут, с цветочками!.. дай, молодая, цветочков Настеньке...
Богородице снесу... Младенчику поиграть, Младенчику поиграть!..
В сильном волнении, почти в испуге, Даринька сорвала ленту на букете,
отделила половину лилий, оторвала кусок ленты, обмотала цветы, шепча в
испуге: "Господи, Господи..." - и сунула юродивой:
- Отнеси, милая, Пречистой... Господь с тобой...
Виктор Алексеевич испугался, как бы дурочка не принялась ругаться, и
швырнул ей рублевую бумажку. Юродивая махнула им цветами и крикнула:
- Вот добрые-хорошие... учись! учись!!..
- И хорошо, барин,- сказал ямщик, - теперь она вас признала, будет за
вас молиться. Совсем она горевая, незадачная, не выдали ее за хорошего
человека, мачеха не желала, разбила ихнюю любовь. А папаша не заступился,
тихий очень. И Настенька в него, покорливая. А кого невзлюбит, словами
застегает. Не шибко бранные слова, а неприятно слушать, так все: "Изверги,
гонители-мучители!.." - заладит.
Коляска прокатилась мостом, на широкой здесь Зуше, и стала шажком
подниматься к городку. Дариньке понравился мост на смоленых дощаниках; пахло
смолой, парившей к вечеру рекой, медом начавшегося покоса. Она была
захвачена этой встречей, показавшейся знаменательной, и расспрашивала
ямщика, почему эта девушка стала юродивой. Ямщик говорил охотно и
рассудительно:
- У нас над ней не смеются, как в прочих местах, жалеем ее. Есть такие
в окружности, в Оптину их возят, к старцам, отчитывать, молятся за таких.
Бывает - и снимают порчу. А Настенька тихая, болезная, а кто говорит - будто
и во-святая. Года три с ней такое, недоумение-то. Да вы все про нее
дознаете, ее Аграфена Матвеевна очень хорошо знает, про ее. А это в именье,
ютовских ребят выходила, мудрая, богомольная... очень правильная. Господ
Тургеневых дворовая была, в Спасском, а после к Ютовой барыне прижилась.
Горюет, поди, барчуки свое гнездо на свободный воздух променяли. Как уж она
теперь с ним расстанется?.. Настенька все к ней хаживала.
Ямщика охотно слушал и Виктор Алексеевич: тургеневское Спасское- в семи
верстах! Соседи, может быть, и знаменитого писателя увидят, познакомятся.
- Правда, хорошо, что Уютово купили? - спросил он Дариньку. Она сжала
его руку без слов.
- Она была счастлива,- вспоминал Виктор Алексеевич первый их мценский
вечер.- Тихий городок, приволье, луга, рощи, темная полоса боров по
горизонту - было близко ее душе. Случай с юродивой вызвал во мне мысли
порядка бытового, как картинка захолустной жизни, а Даринька приняла это
трепетно-чутко и была права: последствия этой встречи оказались
немаловажными в нашей жизни. Случай с цветами разгласился и произвел некое