"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

- Бывают чревовещатели...- сказал раздумчиво Мухомор.
Смотрели грунтовые сараи, полные шпанских вишен, персиков, ренклодов,
укрытых стеклянными стенами. Оранжереи, налитые банным теплом, с апельсинами
и лимонами в кадушках, с душистыми цветами и спеющими плодами. У Дариньки
закружилась голова от парева и аромата. Не помнила, как очутилась на веранде
в кресле. Виктор Алексеевич опять переволновался, укоризненно говорил:
нельзя же так! Она истомленно повторяла:
- Сколько я видела... будто сон. Я видела, да?..- шептала она,
осматриваясь.- Колокольчики... помню, теперь все помню... И пчелы у нас...
сказал он... "молись Богу..."
Все, живое, стояло перед ее глазами, и все казалось чудесным сном.

XIII


ДЕЛАНИЕ


После первых дней возбуждения к Дариньке вернулось спокойствие, с каким
она выехала из Москвы. Но спокойствие это не было, как тогда, отчуждением от
жизни, а "сознательным деланием", называл Виктор Алексеевич, и это его
приятно удивило.
Даринька заявила, что надо установить порядок в их жизни.
Действительно, порядка в их жизни не было, было как-то неопределенно, до еды
совсем в неурочные часы. В характере Виктора Алексеевича, при склонности
увлекаться до фантазий, была привычка к порядку, привитая ему в отцовском
пансионе. Он вставал в 6, хоть порой и засиживался за чтением и чертежами,
вел дневник, любил тонкую простоту одежды, отличные платки, английские духи,
гимнастику по утрам и холодный душ, не терпел сора, беспорядочной мебели, в
работе был строг и точен. И было ему особенно приятно и неожиданно услыхать
от "внежизненной" Дариньки:
- Установим порядок, и прошу, если меня любишь, не нарушать его.
Он подумал, но не высказал ей: "Так дети играют в "хозяйку" с куклами,
милая какая важность". И был в восторге: может быть, наконец, выйдет она из
"полубытия", е каком до сего жила.
В день осмотра усадьбы Даринька услыхала благовест, какое же
празднование завтра? Виктор Алексеевич сказал: воскресенье завтра. Она
думала - пятница сегодня. Вспомнилось, как ошиблась в страшный тот день, в
новолетие: была суббота, а она думала - пятница. Тогда, услыхав благовест,
она побежала в церковь, и это спасло ее от бездны. Вспомнила все, до ужаса,
как призывала, в отчаянии,, зажатым плачем: "Матушка!.." И "явление матушки
Агнии" спасло ее. Снова пережив тот ужас, Даринька взволновалась,
воскликнула: "Иду ко всенощной!"
Виктор Алексеевич даже возвысил голос:
- Нет, ты не пойдешь!.. ты так измучена, это же самоубийство!..
Но она так взглянула и так решительно заявила, что пойдет, что должна
пойти, таким голосом непреклонной воли, что он не настаивал.
- Вот когда я увидел всю красоту ее, силу ее воли!..- вспоминал он.-
Эта ледяная ее решительность, эти глаза в обжигающем и леденящем блеске, эта
сила!.. Такой пошла бы она на сожжение. Это была такая страстность воли, что