"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

- Я все помню, это не во сне. Я видела там... что я видела?.. не помню.
- Что, где видела?..
- Забыла. Видела цветы... не помню. Дай "теплоты". Разве ты не знаешь,-
сказала она с досадой, - хочу пить.- Она развернула платочек на коленях,
стала есть просвирку и отпивать "теплоты".- Ах, какой снежный колокольчик!..
райские цветы...- сказала она раздумчиво, будто припоминая что-то.
Виктор Алексеевич удивился, как быстро к ней вернулись силы. Стала
рассказывать о церкви, об овсах...
Вечером, когда суета затихла, поведала ему о Святителе.
Когда она вкушала просфору, вошла Матвевна, праздничная, в шелковой
шали с "желудями", с пирогом на блюде, и поздравила с праздником. Ее усадили
пить чай. За ней вошла Анюта, тоже нарядная, и подала плетушку шпанские
вишни, персики, созревшие досрочно в грунтовых сараях. Матвевна сказала, что
теперь начнем посылать в Орел и Тулу, бакалейщикам.
И вам, в полную усладу. Как заведено, батюшке корзинку, вишенками себя
порадуют.
Так благостно началась новая жизнь их в Уютове.

IX


ВЫСШАЯ ГАРМОНИЯ


Чувство душевной легкости и свободы было так сильно в Дариньке, что она
не могла вынести его: оно искало исхода. Ей хотелось "обнять весь мир",
говорила она, не зная, что так же чувствовали другие, это познавшие.
Виктор Алексеевич читал ей "Иоанна Дамаскина", поэму А. К. Толстого.
Она не раз перечитывала ее и многое знала наизусть, особенно стихи,
вдохновившие Чайковского: "Благословляю вас, леса..." Она напевала их за
вышиваньем или в саду, с цветами. Когда Виктор Алексеевич впервые читал ей
эти стихи, она сказала: "Это то, то!" В "благословении" Дамаскина ей
открывалось неизъяснимое, как в радовании на овсяном поле. Он понимал это
состояние, но не отдавался сердцем. Впоследствии, многое выстрадав, он в
полноте постиг это паренье души.
- После томлений от душевной пустоты, после преодоления "логики
реальных фактов",- рассказывал он, открылось и мне это благословение всего,
возносящее душу радование. Когда мне открылось это во всей полноте, отчасти
это мне открылось, когда, рождественскою ночью, в Кремле, я слышал, как пели
звезды,- и я почувствовал в моей душе высшую гармонию, я понял, что в
сравнении с этим все песни земли - томленье, немощь. Песня души непереложима
в звуки. Тогда мне стал понятен восторг подвижников, гимны христиан в
цирках, благословения гонителям, что духовно слепые называют
"неврастеническим экстазом".
Виктор Алексеевич - это было незадолго до его "последнего шага" - любил
читать вслух этот отрывок из поэмы, в память о незабвенной. Она для него
училась пению. Еще в Страстном она выучилась нотам, у ней был удивительный
по чистоте и красоте контральто, говорил известный когда-то певец,
проживавший в своем поместье недалеко от Мценска и дававший уроки избранным.
- Стихи эти напечатаны, но могут проглядеть их, книга может и не