"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

- Одну минутку... ваше платье на солнце, в розах... вы светитесь!..
- Вот и ваш голос услыхала...-сказала она весело,- больше не будете
грустный?..
- Нет. Мы с Костей всю ночь проговорили. Там...- он мотнул ящиком к
веранде,- записка вам.
На веранде было празднично накрыто к чаю. На горке стояли невиданные
цветы - крупнейшие колокольчики. Виктор Алексеевич встретил Дариньку,
праздничный, в свежем кителе, одеколонный.
- Ты ослепительна, вся сияешь.
Она упала устало на качалку.
- Чудесно там... все чудесно!..
Он встал рано и осматривал усадьбу. Сказал, что у них оригинальный
садовник, и зовут его Мухомор.
Она слушала его рассеянно, будто была не здесь. Попросила дать ей
"теплоты", красного вина с горячей водой. Увидела записку. Ютов писал:
"Благодарю за нас, за всех здесь. Мне стыдно за вчерашнее, но вы все
поняли и простили. И уезжать не хочется, и будто сегодня праздник".
Виктор Алексеевич выложил на стол недавно принесенную депешу, сказав:
"Так кстати".
Доверенный покойного брата извещал, что обнаружилось свидетельство на
золотоносные участки по Лене, компания предлагает 30 тысяч. Виктор
Алексеевич уже ответил, наудачу: "40 тыс.". Смотрел выжидательно на
Дариньку.
- Зачем нам так много денег? - сказала она рассеянно.
Он пожал плечами: так много? для нее, для Уютова, она обо всех болеет,
и это как бы дар Уютова ей... чтобы содержать, как все есть, надо много
денег... и он принял это известие, как... Он остановился, подыскивая
слова...
- ...Так, значит, надо... ну, как твое счастье.
Она смотрела в сад сквозь пальцы, как любят смотреть дети. Он спросил,
слушает ли она.
- Да, я слушаю. Я рада, что ты считаешь, что так надо, что это дар...
Он хотел ответить, но его остановил помутившийся взгляд ее. Губы ее
полуоткрылись и дрогнули. Он растерялся, кинулся за спиртом, страшась...
Было в нем такое, как в Москве, когда подкрадывался кризис. Когда вернулся,
Даринька лежала мертвенно-бледная. Призывая Бога,- "да, призывал, хоть и не
верил, не решил еще",-рассказывал он,- он растирал ей лицо одеколоном,
расстегнул платье и почувствовал, что она отстраняет его руку. Она повела
губами, глаза полуоткрылись, и ему показалось, что она вслушивается во
что-то... Смотрел на нее и думал, какая чистота и красота доступны
человеческому лицу. И услыхал шепот:
- Какие цветы... откуда? как это... называют?..
Он не знал. Это были великолепные глаксинии, крупными
колоколъцами-бокалами склонявшимися к бархатным широким листьям: голубые,
синие, белые как снег, розовые...- редкие тогда цветы - экзотика.
- Будто позванивают...- шептала Даринька,- тихо-тихо. Помню теперь...
мы в Уютове... а там... овсяное поле, церковь... Святитель... все снял,
простил... и теперь легко...
Он подумал, что она бредит. Хотел помочить лоб одеколоном, но она
отстранила руку.