"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

несусветная грязь помешали привезти артиллерию, что дало нам некоторые
преимущества. Но главное было еще впереди.
К утру все изрядно промерзли, несмотря на костры. Хуже всего был даже
не холод, а страшная сырость, подползавшая с Сиваша. Над морем стоял густой
туман, и противоположный берег, где скапливались для атаки красные, исчез,
словно и вправду сгинул. В такой обстановке даже вражескую атаку ждешь с
нетерпением. Солнце еще только-только начинало просвечивать сквозь сизую
дымку, как наши соседи слева, батальон 13-й дивизии, снялись с позиции и
двинулись куда-то на юго-запад. А вскоре и мы получили приказ оставить окопы
и спешным порядком идти к Воинке. У брода оставался лишь небольшой заслон.
До Воинки было далеко, грязь временами становилась непроходимой, и я
уговорил штабс-капитана Дьякова завернуть хотя бы на полчаса на наш хутор,
чтобы отдышаться. Тем более, первая рота вчера выбежала налегке, оставив
свои вещи, которые теперь было самое время забрать.
Уже подходя к хутору, мы поняли, что зря сделали крюк: хутора не было.
Все сгорело дотла, - и наши хаты, и сараи, где мы разместили новобранцев, и
тот дом, где квартировал штабс-капитан Дьяков. Мы так и не поняли, что
случилось: то ли артиллерия красных нащупала-таки нас, то ли "Ньюпоры"
удачно отбомбились напоследок. Семью штабс-капитан Дьяков успел отослать в
Карасубазар еще вчера, но все добро его роты пошло дымом, заодно с полевой
кухней. Первым следствием этого стала быстрая убыль наших папирос, - теперь
приходилось делиться с погорельцами.
Высказавшись вслух по адресу краснопузых и про себя по адресу
командира, мы поплелись к Воинке, чувствуя себя почти что бездомными
сиротами. Штабс-капитан Дьяков мрачно молчал и поглядывал на меня, словно я
был тем самым господином-товарищем Геккером. Вероятно, он обиделся на меня
за то, что я приказал своим забрать вещи, и теперь получилось нечто вроде
подрыва авторитета. Я, между прочим, советовал ему сделать то же, но не
любит штабс-капитан Дьяков советов. Прямо-таки обожает брать ответственность
на себя. Ну, раз взял, пусть тащит.
Итак, мы шли к Воинке, где-то за нашими спинами что-то грохотало, и не
надо было быть великим стратегом, чтобы понять случившееся. Ежели
командующий оголяет оборону на Сиваше, то, значит, на Перекопе еще хуже.
К Воинке мы подошли около часу дня и обнаружили там скопление всякого
рода отрядов и отрядиков и полное безначалие, что бывает почти всегда в
таких ситуациях. Даже штабс-капитан Дьяков, пробегав не менее часа, не смог
ничего толком узнать, и мы разместились на окраине на какой-то брошенной
ферме. Внезапно в центре села что-то грохнуло, не иначе, ручная бомба, затем
послышались револьверные выстрелы и громкие вопли. Все это напоминало налет
махновцев, но поскольку Упыря в Крыму еще не было, положение становилось еще
более непонятным.
Я поднял роту и приказал выкатить пулеметы стволами на улицу. Вдалеке
все еще вопили. Послышался конский топот, - по улице мчался десяток
верховых, впереди которых на забрызганном грязью караковом жеребце несся
здоровенный малый в бурке. Вся эта кавалькада двигалась явно в нашем
направлении, и я на всякий случай отбежал к пулемету. Поручик Успенский и
поручик Голуб уже были на месте.
Возле плетня молодец в бурке картинно поднял коня на дыбы, но грязь
сыграла с его мустангом плохую шутку. Конь дернулся, и где-то минуту мы все
с интересом следили за тем, удержится ли джигит в седле или все-таки