"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

всего. Я послал двух нижних чинов за водой на окраину хутора, где должен
быть колодец, категорически запретив умываться сивашским рассолом. Это
удовольствие уставляю для господ большевиков, ежели, конечно, им делать
больше нечего.
Пора было подводить первые итоги. Рота потеряла троих убитыми, четверо,
в том числе двое юнкеров, были ранены и один бывший краснопузый исчез, - не
иначе, перметнулся-таки к своим. Надеюсь, в этом случае чека оказалась на
высоте. Пора было посмотреть, что творится во взводах.
У поручика Голуба был полный порядок, пулемет уже стоял в полной
готовности, а нижние чины хлебали какое-то варево, которое, как оказалось,
поручик Голуб обнаружил во всеми забытой полевой кухне, чудом уцелевшей в
Мурза-Каяш. Узнав расположение кухни, я отправил туда гонцов, проверил
сектор обстрела пулемета и убедился, что больше мне здесь делать нечего.
Поручик Голуб, похоже, действительно проснулся. Поручик, которого я отпустил
обедать, мирно хлебает варево из одного котелка с каким-то нижним чином, от
которого за версту несет Рачье-Собачьей Красной Армией. Хлебают себе,
беседуют и даже смеются. Нет, конечно, вольному воля, но чтоб поручик
Голуб!. . Да еще чтоб смеялся!. . Он и улыбается-то раз в полгода. Ну, а про
любовь к господам большевикам подробно и распространяться не следует. В
общем, меня разобрало любопытство, и я подсел к ним третьим, тем более, моя
ложка была, как всегда, за голенищем.
Выяснилось, что мир тесен. Во взвод к поручику попал его односельчанин,
чуть ли не сосед. Вроде бы поручик успел даже год или два поучить детишек
этого соседа уму-разуму в местном народном училище. А почему поручик
улыбаться начал, вскоре также стало ясно. Оказывается, краснопузый
рассказывал ему о свадьбе его собственной сестры. Сестра нашего поручика,
как сообщил красный герой, вышла замуж не за кого-нибудь, а за сына
председателя сельского совдепа. Вот уж неизвестно, радоваться или нет таким
вестям. Впрочем, поручика Голуба можно понять: его семья жива и здорова,
правда, сам он числится пропавшим без вести на Германской, но это, быть
может, и хорошо.
Я сунул ложку за голенище и пробрался по ходу сообщения во второй
взвод, где распоряжался прапорщик Немно. Тут тоже все было как следует:
нижние чины приводили в порядок бойницы, углубляли ходы сообщения и вообще,
носились, как пчелки. Прапорщик Немно был посредине, блестя своими
цыганскими глазами и время от времени вдохновляя нерадивых точными ударами
сапога, так сказать, под хлястик. Про цыганские глаза я написал без всякого
преувеличения. Прапорщик Немно оказался самым настоящим цыганом, правда,
цыганом, закончившим Петербургский технологический институт и успевшим
получить на Германской Анну и Станислава. Он военный инженер, но ушел из
армии после Бреста, жил в Крыму и попал под последнюю мобилизацию. Дело свое
он знал, проверять тут было нечего, и я для порядка велел лишь подсыпать
бруствер в пулеметном окопе. Заодно удалось угоститься моим любимым
"Мемфисом", - у прапорщика оказался неплохой папиросный резерв.
В третьем взводе картина была совсем иная. Грустная была картина: взвод
попросту спал. А ведь здесь почти половина были юнкера, можно сказать,
гвардия. Конечно, мальчишек могло сморить, но чтоб так завалиться спать, не
оборудовав огневую позицию и даже не выслав охранения... Я пнул сапогом
первого попавшего слугу Морфея и поинтересовался, где командир. Ну конечно,
прапорщик Мишрис мирно спал, завернувшись в шинель. Молоденький такой