"Бернхард Шлинк. Обрезание" - читать интересную книгу автора

Нет, говорил себе Анди. Я преувеличиваю. Иногда мы не ладим друг с
другом и ссоримся, затем опять миримся, и у нас опять все в порядке. Двое
любящих всегда то мирятся, то ссорятся, бывает, вообще не разговаривают. Так
оно и должно быть. А как далеко заходят ссоры? Тут трудно установить
границы. Ведь речь-то не о том, хорошо ли нам вместе или мы просто терпим
друг друга. Мы терпим потому, что рядом родной человек, или, наоборот, не
терпим, потому что - чужой. Тут вопрос в том, что считать главным - то, что
нас разъединяет, или то, что объединяет?
Все утопии начинаются с обращения в другую веру. Люди прощаются с той
религией, в которой воспитывались, прощаются с тем, во что верили и чем
жили, чтобы однажды в неких утопических проектах обрести новую религию,
новое мировоззрение, образ жизни. Это прощание и новое обретение и есть
обращение в новую веру, оно не происходит внезапно, как гром среди ясного
неба, как неожиданное пробуждение, экстаз или нечто подобное. Конечно,
иногда и такое бывает. Но Анди был удивлен, увидев, что этот переход к
утопии в большинстве случаев был результатом трезвого жизненного решения тех
мужчин и женщин, которые выбрали эту утопию. Любовь, желание жить вместе и
невозможность жить одновременно в нормальном мире и мире утопии, надежды на
лучшую долю для детей, шансы на успешную карьеру для себя лично - вот что
это такое. Недостаточно понимать восхищение утопией, испытываемое другими, и
необязательно испытывать его самому. А надо просто отказаться от нормального
мира, в котором мы разделены друг с другом. Однажды Анди спросил коллег -
соседей по офису:
- Если взрослый мужчина хочет принять иудаизм, а сам еще не подвергся
обряду обрезания, он обязательно должен его сделать?
Один из коллег выпрямился в кресле и облокотился на спинку.
- Это правда, что европейцы не подвергаются обрезанию?
Другой коллега продолжал сидеть, наклонившись над книгами.
- Конечно, должен. А почему нет? Авраам сам сделал себе обрезание,
когда ему было девяносто девять лет. Но решившийся принять иудаизм не должен
сам себе производить обрезание; это сделает могель.
- Это врач?
- Нет, не врач, но специалист. Крайняя плоть вверху иссекается, внизу
подрезается, кожа под головкой оттягивается, и кровь из раны слизывается -
для этого врач не нужен.
Анди непроизвольно провел рукой между ног и положил ее на свой член,
как бы защищаясь.
- Без анестезии?
- Без анестезии? - Коллега повернулся в его сторону. - Неужели ты
думаешь, что мы способны на такую жестокость? Нет, обрезание взрослого
мужчины проходит под местной анестезией. Нельзя представить себе еврейское
сообщество, которое отказалось бы от обрезания. Правда, в девятнадцатом веке
некоторые евреи хотели сделать это чисто символическим ритуалом или вообще
отменить.
Анди спросил коллегу об источнике его познаний и узнал, что отец того
был раввином. Он узнал также, что даже обращаемый в иудаизм, ранее уже
обрезанный, подвергается своего рода символическому обрезанию.
- То, что уже обрезано, ты не можешь обрезать вновь. Но совсем без
ритуала тоже не годится.
И тут Анди понял. Без ритуала не годится. А ради ритуала надо разрешить