"Александр Шленский. Затычка Ризенбаума" - читать интересную книгу автора

Зал вновь зааплодировал, и вновь отец остановил аплодисменты жестом
руки, одновременно учтивым и властным.

-- Великий Чжун Ни писал: "Если правитель любит ли, то никто из народа
не посмеет быть непочтителен; если правитель любит справедливость, то никто
из народа не посмеет не последовать ему; если правитель любит искренность,
то никто из народа не посмеет скрыть свои чувства". Вдумайтесь, товарищи, в
эти удивительные слова. В то время как сами западные идеологи признают, что
их демократическая система - это сомнительное право определять посредством
избирательного бюллетеня, какой именно негодяй и мерзавец или ничтожество
будет тобой управлять следующие несколько лет, мы, обновленные коммунисты,
следуя великим конфуцианским принципам, считаем, что справедливость
спускается с неба на землю, но никогда не поднимается с земли на небо. С
земли можно поднять на небо только непотребную грязь. Западная демократия -
не более чем ветер, который собирает эту грязь с земли и поднимает в небо.
Справедливость - это та гарантия, которую нам дает наличие мудрого и
справедливого правителя, ревностного блюстителя традиций, государственного
мужа, безупречного во всех отношениях. Демократия не может сделать чиновника
благородным. Благородным делают чиновника безупречное знание учения,
стремление к совершенству, почитание традиций, чувство ответственности за
народ, который он почитает за свою семью. Только все вышеперечисленные дао
делают правителя настоящим цзынь-цзы.

При произнесении последнего слова по залу словно прокатилась волна.
Люди вскочили со своих мест и стали воодушевленно скандировать: "Цзынь-цзы!!
Цзынь-цзы!! Цзынь-цзы!!"

"Цзынь! Цзынь! Цзынь! Цзынь! Дзынь! дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!" -
отдавалось у меня в голове. Под громкое дзыньканье зала мои мысли прыгали и
скакали в голове как хрустальная посуда в серванте во время небольшого
землетрясения. Зал затих и продолжил слушать докладчика, но землетрясение у
меня в голове уже не затихало. Слова, доносившиеся из микрофона, достигали
моих ушей, но уже не достигали сознания. Через какое-то время зал встал и
снова стал неистово цзынькать и рукоплескать, и отец под громкие
аплодисменты покинул трибуну. Микрофон взяла Елена Владимировна и сообщила:

-- Уважаемые товарищи! С ответным докладом выступает генеральный
директор нашего объединения товарищ Лазурский Сергей Леонидович!

Батюшки-светы! Это же я выступаю! Господи, с чем? О чем? Тут я
неожиданно вспомнил про красную папку, которую сжимали мои пальцы, раскрыл
ее и обнаружил пронумерованные листы машинописного текста с моим докладом.
Ну ладно, поиграем в эти игры! Рано сдаваться! Да и сдаваться никак нельзя.
Если сейчас сказать им голую правду о том, что со мной случилось, о том, что
я сам создал эту реальность, и все они - плод моего бесконтрольного ночного
воображения, воплощенный в действительность жутким прибором под названием
"затычка Ризенбаума", то психушки мне не миновать. И я твердым шагом пошел к
трибуне, на ходу разворачивая текст.