"Александр Шленский. Короткий трактат о логике" - читать интересную книгу автора

треххвостая плетка, а в хроническом варианте - длинная палка с гвоздем на
конце, которую древние греки называли "стимул". Выбор между этими двумя
методами делается на основе соображений эффективности, но никак не морали.
Наиболее эффективное сочетание немедленно объявляется самым моральным.
Логика исторического процесса с этой точки зрения есть не что иное как
логика поиска наиболее эффективных сочетаний обоих методов.
Логика как натуральный процесс является частью анализа, и по этой
причине она появляется там и тогда, где и когда имеет место быть какой-либо
анализ. Анализ невозможен без логики, хотя анализ и не состоит только из
одной логики. Тем не менее, никто не может внятно сказать, что входит в
анализ помимо логики, потому что помимо логики вообще ничего сказать нельзя.
То есть, сказать конечно можно, но все равно никто ничего не поймет.
Анализ как расчленение общего на частное появляется там и тогда, где и
когда появляются частные интересы. Частные интересы появляются из
материнской утробы и немедленно заявляют о себе пронзительным воплем. С
этого момента начинается анализ. Смена воплей членораздельной речью
свидетельствует о том, что анализ вступил в ту специфическую фазу, когда он
проводится на основе логики.
Субъект проводит логический анализ не иначе как для того чтобы
использовать объект анализа в частных интересах. Из этого следует, что и
сама логика всегда используется исключительно в частных интересах. Со
временем частные интересы вырастают до невыносимых размеров и заканчиваются
попыткой захвата общего частным с целью бессрочного монопольного владения. В
этот момент анализ полностью прекращается и остаются только пронзительные
утробные вопли, сопровождаемые попытками натянуть одеяло на себя непременно
целиком.
Поскольку одеяло одно, а тянут его с разных сторон, перетягивание
плавно переходит в драку под одеялом. Драка продолжается до тех пор, пока не
определится явный победитель, которому в результате достаются обрывки
одеяла, или пока количество взаимно нанесенных и полученных побоев не
сократит размеры частных интересов до критических размеров, в рамках которых
вновь начинает действовать логический анализ. В этой фазе низшая нервная
деятельность на какое-то время сменяется высшей, в связи с чем утробные
вопли прекращаются, и вновь появляется членораздельная связная речь.
Впрочем, отдельные печатно невоспроизводимые междометия, вкрапленные в
эту речь, свидетельствуют о том, что речь в любой момент может вновь
уступить место воплям, которые есть не что иное, как означенные междометия,
собранные в единый и непрерывный звук, при полном отсутствии всех остальных
слов.
В плане индивидуального сравнения рассмотренный выше поведенческий цикл
носит исключительно неустойчивый и нерегулярный характер, и вариативность
его чрезвычайно велика. Однако общие закономерности смены логического и
алогического поведения человекообразных существ поразительно устойчивы и
неизменны. Наиболее печальное обстоятельство заключается в следующем: не
логика управляет поступками человека, а человек управляет логикой, используя
ее для обоснования поступков, не имеющих к логике никакого отношения.
Другими словами, человеческие существа пользуются логикой произвольно и
совершенно алогично.
Применение логики для обоснования алогичных поступков доводит общую
алогичность ситуации до полной чрезвычайности.