"Александр Шленский. Вяленый пидор" - читать интересную книгу автора

он не знал ни жизни, ни страны, но каким-то неведомым чутьем он чувствовал
все это, потому что теперь его лучший друг Витя рассказывал ему об этом на
каждом занятии по нормальной анатомии. И от этих страшных рассказов у Миши
каждый раз начинало ныть под ложечкой. Новый Мишин друг был не только суров,
но еще и ревнив, и с тех пор, как они подружились, Миша уже не мог так легко
и свободно общаться с остальными друзьями, как это у него получалось раньше.
Он стал гораздо больше времени проводить в одиночестве, чтобы поразмыслить о
том, что ему поведал новый друг.
Но Миша никогда не допускал, не мог, да и не умел допустить все свои
новые мысли до того уровня, где они могли бы прозвучать не одними
бессловесными чувствами, а словами - ведь он был комсомольцем. От новых
бессловесных мыслей Миша чувствовал только скверное настроение и гадкую
сосущую тяжесть под ложечкой. Впрочем, через какое-то время нашлось и
лекарство. Одна-две кружки пива снимали гадкий ком под ложечкой без остатка,
улучшали настроение и возвращали утерянное состояние легкости и
безмятежности. Уже по дороге к пивной ком начинал исчезать, а шаг сам по
себе ускорялся. Вот и теперь Миша одолевал последние метры бодрой рысцой.
Пивная представляла собой довольно большой и исключительно уродливый
круглый павильон с плоской крышей, покрашенный в небесно-голубой цвет.
Официального названия у пивной не было, но была народная кличка, как
практически у любой питейной точки в городе. Кличка эта возникла вследствие
своеобразной формы павильона, благодаря которой пивную прозвали "шайбой".
Действительно, по форме этот павильон напоминал огромную хоккейную шайбу ,
которую кто-то уронил в ведро с голубой краской, да так потом и не отмыл.
Вдоль глухой грязной стены "шайбы" и у прилегающего забора, откуда пахло
несвежей мочой, стояли, опираясь на стену и покачиваясь, завсегдатаи этих
мест с испитыми лицами и тревожно-ждущим или ищущим взглядом. Понятно было,
что в кармане у них нет ни копейки, и они отираются тут только в
сомнительном расчете на чье-нибудь угощение.
Миша бодро протопал через двор ко входу. От стены отделился субъект в
грязных, стоптанных ботинках, мятых штанах и горбатой куртке, сидевшей на
нем колом. Субъект профессионально смерил глазами размеры Мишиной спортивной
сумки и бормотнул:
- Слышь командир, ты ведь в разлив будешь брать, литра три небось
возьмешь?
- Да нет,- удивленно ответил Миша.
- Да ладно тебе пиздить-то! - злобно и одновременно жалобно заныл
алкаш,- у тебя же там канистра, бля, литров на пять, не меньше! Отлей чуток,
как возьмешь, а! Ну бля буду, полкружки отлей, ну хули тебе убудет! Видишь
бля, денег не прошу, отлей только, не дай пропасть!
Миша вместо ответа открыл сумку и показал сложенную спортивную форму,
кеды, белый халат и толстый учебник нормальной анатомии под редакцией
Привеса. Алкаш разочарованно матюкнулся, а затем его лицо приняло
свирепо-озлобленное и вместе с тем униженно-жалкое выражение:
- Ну десять копеечек дай, а, студент! А потом меня хоть режь на свою
анатомию!
Миша отрицательно мотнул головой и качнулся вперед, по направлению ко
входу. Субъект проводил его в спину ненавидящим взглядом и мрачно отошел
назад к стене. Если бы горящая страсть алкоголиков по столь недостающим им
градусам могла жечь, эта стена сгорела бы дотла уже бессчетное количество