"Александр Шленский. Закон и справедливость" - читать интересную книгу автора

искусен как никто другой, но был еще и живописцем получше нынешних и отменно
умел писать портреты. Лица с его портретов глядели, как живые, и говорили о
многом в человеке. Люди сказывали, что лет за пять до описываемых событий
художник этот был вызван во дворец его высочества курфюрста, где ему было
указано проявить свое искусство в полной мере и написать портрет его
высочества, да так, чтобы не утомлять его долгим позированием, ибо занятие
это утомительное и непочетное, а главное, занимает много времени,
необходимого для ведения государственных дел, а также для получения
приличествующих особе его высочества удовольствий и наслаждений.

Художник явился во дворец, в указанный час и, прождя приличное время,
предстал перед его высочеством. Отвесив подобающий поклон, фламандец не
мешкая принялся делать наброски углем на доске, причем каждый набросок
занимал у него времени не больше, чем трель соловья. А заполнив доску
рисунками, художник еще раз сделал глубокий поклон и сказал, что портрет
будет готов через три дня, и с тем его поместили на эти три дня жить и
работать во флигеле, тут же при дворце.

Надо тут заметить, что у его высочества на носу сидела большая
бородавка, а передние зубы торчали у него изо рта, как у кролика. Господь
ведь дает человеку лицо от рождения, не считаясь с тем, с чем приходится
считаться простым смертным.

Через три дня, как и было сказано, художник отдал портрет присланному
пажу. Его высочество в присутствии придворных своей рукой снял с портрета
холстину, коей он был обернут, и рассказывали после шепотом, что когда он
увидел крупную бородавку на носу и торчащие по-кроличьи зубы, то лицо его
высочества потемнело и в глазах заблистали молнии, но когда он увидел, что
при всем при том, известное ему лицо на портете отражает и властность, и
значительность, и храбрость духа, а также цепкий и неукротимый ум и задорный
нрав, лицо курфюрста постепенно смягчилось, а затем на нем заиграла лукавая
улыбка, которую его высочеству не удалось скрыть достаточно быстро. И тогда
самые умные из придворных поняли, что художник успел разгадать характер его
высочества за те недолгие мгновения, что стоял перед ним с углем и доской.
Когда казначей его высочества расплачивался с художником за работу, прибежал
паж и принес на подносе пять золотых дублонов, который его высочество
курфюрст пожаловал художнику сверх установленной платы. Такие вот ходили об
этом художнике рассказы, но сам фламандец никогда и никому ничего подобного
не рассказывал.

Известный уже нам канонир предложил художнику за работу немалые деньги,
но тот продолжительное время колебался, прежде чем согласиться выполнить
заказ, так как слухи о скверном нраве Ганса-Иоахима Лерке уже не были ни для
кого новостью, а несчастье, происшедшее с сыном канонира, никак его нрава не
улучшило. Фламандец долго отказывался, но канонир настаивал и увеличил
первоначальную плату почти что вдвое, и в конце концов, художник согласился
и начал писать сперва большой портрет юноши. Но перед тем, как начать
работу, фламандец оговорил два условия - во первых, работать он будет у себя
в мастерской, и юноша будет приходить туда в установленное время для
позирования. Во-вторых, никто ему, художнику, не будет указывать, как ему