"Иосиф Самуилович Шкловский. Эшелон (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

членов-корреспондентов. Такое деление имело смысл в царские времена, когда
Академия находилась в Петербурге, а высокопоставленные чиновники-академики
должны были состоять при ней. Неживущие в столице империи ученые,
естественно, имели статут членов-корреспондентов. В наших условиях
первоначальный смысл такого деления давным-давно утерян, и оно приобрело
совершенно другой смысл: есть настоящие академики и есть полуакадемики,
которым надо еще дорасти до столь высокого звания, чтобы пройдя через
чистилище новых выборов, стать действительными членами. При этом делается
предположение, что ученый в промежуток между его избранием в
члены-корреспонденты и действительные члены якобы может сотворить что-то
новое и очень для науки ценное. Но каждый компетентный человек понимает, что
это предположение - сущий вздор. Это относится, прежде всего, к близким мне
физико-математическим наукам, но я уверен, что то же самое справедливо и для
прочих наук. В члены-корреспонденты, как правило, выбирают деятелей, возраст
которых в среднем, 50 лет. Это давно уже сформировавшиеся исследователи, и
все, что им положено свершить в науке они свершили. Бывают, конечно,
исключения, но они редки, да и не выбирают в Академию таких исключительных
особей. Редко, очень редко после избрания и члены-корреспонденты! ученый
сотворит что-нибудь стоящее. Он обычно к этому времени давно уже стал
"деятелем" - директором института, начальником крупного отдела или КБ и т.
д. Поэтому, когда на выборах расписывают выдающиеся достижения такого-нибудь
такого деятеля, баллотирующегося в академики, можно не сомневаться, что
точно те же достижения фигурировали и при избрании его в
члены-корреспонденты. Это все прекрасно понимают, но молчат ведь и сами
выборщики были в таком же положении.
В чем же коренная причина этого архаического и, безусловно, вредного
для развития науки двухстепенного членства? Оказывается, это имеет очень
глубокий смысл. Двухстепенная система членства в Академии делает ученых
хорошо управляемыми. Уже сразу после избрания в члены-корреспонденты такой
деятель начинает подумывать о следующей ступени академической иерархии. Он
отлично понимает, что для того, чтобы быть избранным в действительные члены,
у него должны быть наилучшие отношения с академиками своего отделения,
которые будут за (или против) него голосовать. И он многие годы строит с
ними отношения. Излишне подчеркивать, что такая атмосфера в Академии
приводит к застою, к отсутствию настоящей критики, которая не взирает на
лица, к загниванию подлинной науки. Но зато с такими деятелями можно делать
решительно все - они весьма понятливы Такой член-корреспондент вполне
подобен зайцу, который до конца своих дней бежит в упряжке за морковкой,
маячащей перед ним на шесте И невольно вспоминаются строчки
талантливого поэта Алейникова, впрочем, ни когда не печатавшиеся: "...Когда
ему выдали сахар и мыло - он стал домогаться селедки с крупой! Типичная
пошлость царила в его голове небольшой!.." Не следует, однако, понимать
ситуацию слишком упрощенно. И среди членов-корреспондентов попадаются
независимые характеры, а тут еще это странное тайное голосование... Это
приводит иногда к весьма любопытным неожиданностям, составляющим одну из
прелестей нашей Академии...
Описанные выше весомые, грубые и зримые академические привилегии,
естественно, сделали ее центром притяжения для разного рода деятелей, часто
имеющих весьма косвенное отношение к науке. Если со времен начала в нашей
стране НТР бытует выражение: "середняк пошел в науку", то с неменьшим правом