"Лариса Шкатула. Последняя аристократка ("Князья Астаховы: род знахарей" #4) " - читать интересную книгу автора

Катя без тени улыбки.
- Понятное дело, ведь ты уже выздоровела, - тем же тоном сказала
Наташа. - Оказывается, твой выкидыш всего лишь симуляция.
- Как это? - не сразу сообразила Катерина, но поняв, что подруга шутит,
сказала примиряюще. - Ладно тебе, не бурчи. Сейчас лежать не время...
- Нет, ну почему ты на ногах?! Еще вчера умирала от страха за своих
сыновей, а сегодня подвергаешь свою жизнь опасности, не думая, что оставишь
мальчишек сиротами! Устроила в больнице скандал. Там до сих пор в себя
прийти не могут. Другие наоборот стараются подольше полежать. Никаких тебе
забот, кормят, поят, да еще и уколы делают...
- Думаешь, я уколов боюсь? Я поняла, болеть можно в старости, а сейчас
надо что-то делать.
- Интересно, что?
- Хотя бы бороться за демократию в стране рабочих и крестьян.
- Иными словами, за власть народа... А у нас, как ты считаешь, какая
власть?
- Монархия! - выпалила Катерина.
Наташа остолбенела: уж не лишилась ли рассудка любимая подруга? Неужели
ее красивая головка не выдержала испытаний и теперь выдает нечто
иррациональное? Но нет, Катя если и была возбуждена, то не как человек
психически больной, но человек, увлеченный какой-то своей идеей, мыслью,
кажущейся единственно правильной, требующей немедленного воплощения в жизнь.
Наконец Катерина устремила свой взгляд в глаза Наташи, потому что до
того смотрела как бы сквозь нее.
- Я кажусь тебе сумасшедшей, да? И ты сейчас соображаешь, уж не влил ли
мне доктор чью-нибудь порченную кровь?
- Для того, чтобы начать думать, - усмехнулась Наташа, - желательно мне
хотя бы снять пальто и на что-нибудь присесть.
- Извини! - Катерина виновата развела руками. - У меня сейчас состояние
человека, которого вдруг вырвали из привычного спокойного сна и он не может
сообразить, что к чему, а только щурится от внезапно хлынувшего в его
спальню света.
Это тоже было новым в Кате, такое вот настроение и даже такие,
несвойственные ей образы.
Катерина повесила на вешалку пальто подруги, усадила ее на диван, а
сама села на самый краешек, будто собираясь тотчас подняться и устремиться
куда-то, и делать что-то, чего она прежде не делала, а теперь хочет
попробовать, как у нее это получится.
- Катя, ты помнишь, какой у нас нынче год?
- Тысяча девятьсот тридцать третий.
- Вот именно, а вовсе не тысяча семьсот восемьдесят девятый.
- Год штурма Бастилии?
- Да. И у нас государство рабочих и крестьян.
- Подожди.
Она взяла с этажерки пачку газет и протянула Наташе.
- Посмотри ради интереса: есть ли здесь хоть один номер, в котором не
было бы вот этого лица.
Она ткнула пальцем в фотографию Сталина.
- Он один самый умный, самый правдивый, самый проницательный, словом,
самый-самый. Вот тебе и монархия. Моно - по-латыни - один.