"Лариса Шкатула. Пани колдунья " - читать интересную книгу автора

носа самых красивых невест...
Если бы князь Астахов не был так погружен в свои собственные
переживания, он, возможно, раньше успел бы пресечь подобные упражнения
своей доченьки.
Вместо этого по прошествии трех лет отец и дочь как бы поменялись
ролями: князь присмирел, а Лизонька разошлась не на шутку.
Но даже теперь о Лизиных выпадах он узнал из вторых рук - от баронессы
Евлампии Порфирьевны Милорадович, которая однажды приехала к нему с
визитом, чтобы поговорить с ним тет-а-тет.
Хороша была баронесса - той самой осенней женской красой, которую по
аналогии с природой можно было бы описать словами Пушкина как пышное
природы увяданье, в багрец и золото одетое...
Князь величал себя консерватором. Когда при нем порой обсуждались
достоинства той или иной субтильной красавицы, он от спора уклонялся. Иначе
вынужден был бы признать, что красотки Рубенса куда милее ему бледных,
затянутых в корсет северных дев.
Евлампия Порфирьевна была полностью в его вкусе. Он так и сказал ей,
рассыпаясь в комплиментах:
- Не стареете, баронесса, с годами вы только ценность приобретаете,
как изделие природы выдающееся, радующее глаз мужчины, который понимает
настоящую красоту...
- Ишь, распелся! - Баронесса шутя хлопнула его по руке, которой он
нарочито долго удерживал ее руку.
- Кофе, чаю или изволите отобедать со мной? - поинтересовался он.
- Разговор у нас, Николай Николаевич, пойдет сугубо приватный, потому
вели накрыть в библиотеке. Небольшой ленч, как говорят англичане. Видишь, и
я в таких делах образовываться стала. Знаю, библиотека - твое любимое
убежище. Хочу и я этим воздухом подышать, юность вспомнить...
Они понимающе переглянулись. Когда-то баронесса - урожденная графиня
Шелихова - бывала в этой библиотеке. И Николаю Николаевичу удалось сорвать
поцелуй с невинных девичьих губ красавицы Евлампии, но судьба распорядилась
таким манером, что девицу Шелихову отдали замуж за Милорадовича тогда,
когда Астахов о женитьбе и не помышлял.
С той поры близко общаться старым знакомцам не доводилось.
Теперь Евлампия приехала к нему сама, и некоторое время товарищи
юности жадно разглядывали друг друга, что-то молча отмечая для себя.
- Постарела я, Николушка, чего уж там! - с усмешкой заметила
баронесса. - Гляди не гляди, а молодость уже не вернешь...
- Подхалимничать не стану, не девица, это так, но женщина, как
говорится, в самом соку, приятно посмотреть.
- Ах ты, старый льстец! Ну да ладно, все одно приятно сердечко
потешить, лестное о себе послушать. Только я к тебе не за этим
пожаловала...Тебе ведомо, Николя, что наши дочери подружились? Людмила моя
все уши прожужжала, какая умница Лизонька Астахова, какая затейница! Я
супротив их дружбы не возражала. До вчерашнего дня...
- А что случилось вчера? - удивился князь. - Лиза мне ничего не
рассказывала.
- Разумеется, таким поступком она вряд ли станет хвалиться! -
усмехнулась баронесса.
В ее устах "таким" прозвучало зловеще. Астахов нахмурился: