"Лариса Шкатула. Пани колдунья " - читать интересную книгу автора

успокаивать.
Печень Роговцева щупали и мяли, что-то бормотали по-латыни, а перевели
ему так:
- Увеличена печенка, не без того. Надо ехать на воды. Лучше в
Карлсбад.
Ободренный ими граф в момент собрался и отбыл на воды, где вскорости и
скончался.
Надо сказать, весть о его смерти петербургский бомонд не поразила. Все
вдруг стали вспоминать, что в последнее время граф и вправду плохо
выглядел: был весь какой-то желтый, под глазами мешки.
Княжна Астахова оказалась не то чтобы проницательнее других, а просто
не по-девичьи резвой на язык, в силу своей молодости и недостаточного
воспитания.
Как тут не вспомнить Грибоедова, который говорил, что злые языки
страшнее пистолета. Но опять действие развивалось вовсе не по той пьесе,
которую пытался ставить поручик Щербина: вместо того чтобы заинтересоваться
дьявольскими способностями княжны, свет стал привычно объяснять
несдержанность княжны недостатком воспитания. Мол, что еще можно ожидать от
дочери Александры Кохановской!
Так бы происшествие и забылось, вполне объясненное светскими умниками,
если бы через некоторое время не последовало второе.
На этот раз конфуз случился на балу у обер-прокурора Синода <Глава
одного из высших государственных органов в России.>. Потому и событие
получило широкую огласку.
Некий гусарский полковник, схоронивший уже двух жен и, несмотря на
это, опять подбиравший себе девицу из самых молодых, заявил при всех, что
не потерпит отказа, ежели княжна не мотивирует причины своей холодности к
столь блестящей партии, каковой он себя, безо всякого сомнения, считал.
Полковнику было пятьдесят. Он имел в придачу к своим обширным имениям
солидное брюшко и склочный характер. А кроме того, считал, что с
молоденькими девицами церемониться не стоит, потому как они нуждаются в
хорошей дрессировке и выучке, как и столь любимые им лошади.
Кое в чем он был прав: Лиза в отсутствие над нею бдительного
родительского ока стала позволять себе чересчур откровенные высказывания,
что в конце концов должно было плохо кончиться. Кроме того, она не
чувствовала особого пиетета ни к возрасту своих ухажеров, ни к их регалиям,
ни к общественному положению, а потому и вызывала у них раздражение.
Подобные разговоры и тон, конечно же, не красили девицу на выданье и
отвращали от нее людей солидных и понимающих толк в девическом смирении и
покорстве.
Вот что, например, она сказала бравому полковнику:
- Ах, мон ами, не с вашим сердцем на молодых лугах галопировать! Вон и
каменья в почках у вас, и сосуды сужены, и каверна правого легкого.
Полковник от такой непочтительности побагровел и начал было говорить
что-то о розгах, коих недополучила в детстве недостойная девица...
Один из приятелей поспешил полковника увести, потому как сей монолог
непременно окончился бы скандалом, - молодые люди, толпившиеся вокруг
княжны и наслаждавшиеся ее острым язычком и тем, как она убирает с их
дороги очередного соискателя ее руки и сердца, получали удовольствие от
вида униженного богатого старика, которые так часто вырывали у них из-под