"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автораочередных её мутках, частенько сопровождаемых исчезновением Яны из дому дня
эдак на три-четыре. Но вместе с тем, Яна исправно зарабатывает деньги (продавцом в продуктовом магазине), воспитывает дочь, поддерживает относительно респектабельный внешний вид - её принадлежность к старой винтовой системе при внешнем осмотре не слишком бросается в глаза (во всяком случае, непрофессионалу). Она не позволяет себе погрязнуть и опуститься, свинтиться до самого кромешного дна, как это сделали многие из тех, кто вот уже столько лет её окружает. Хотя конечно, винтовая практика - далеко не курорт: у Яны хронический "винтовой" кашель, одышка, вечно красные припухшие глаза, своеобразная речь и моторика. Что поделать. Так уж сложилась жизнь. Но Яна более-менее держится. Видимо, в основном из-за Алиски. Вообще-то, хронические винтовые могут жить достаточно долго - как, впрочем, и опиумные наркоманы, которые, если не схватят передоз или не заразятся СПИДом (а, впрочем, даже и в этом случае), могут спокойно виснуть на чёрном и белом и пятнадцать, и двадцать лет. Но человек, регулярно (раз в неделю и чаще) винтящийся, сгорает, как правило, очень быстро: 2-3 года - и нет человека. Кустарное варево, именуемое винтом, представляет собой сильнейший токсин - стоит взглянуть на его состав. Смерть от разрыва сердца, инсульта или от общего обезвоживания организма - хрестоматийный конец винтового хроника. Однако если хотя бы немного щадить свой организм, устраивать ему передышки между марафонами, то можно жить долго (раз в месяц винтиться менее вредно для здоровья, чем, скажем, бухать каждый день) - жить, слезая и опять подсаживаясь, наблюдая, как подыхают и скитаются по тюрьмам и специализированным больницам друзья и знакомые, привыкнув жить среди себе подобных - провонявших йодом и фракцией суетливых психов. телефоны всех винтовых в районе, знают всех барыг, все винтоварни, все точки и дырки. Им не надо мотаться на Никольскую, на вокзалы, на рынки, в аптеки: они всё необходимое достают в районе. Они - инопланетяне. Они - последние из могикан. Некоторые из них начали винтиться ещё в СССР, успешно продолжив это увлекательное занятие уже в суверенной России, и они помнят ещё 66-ую статью и эфедрин в аптеках без рецепта по цене, доступной каждому школьнику. Все менты в районе знают в лицо этих тридцатилетних стариков: многие из них стоят на учёте - им уже давно нечего терять. У них осталось мало пригодных вен, у них осталось мало шансов завязать. У них свой особый мир, мир олдовых, видавших виды, пока ещё живых... Они пренебрежительно-настороженно относятся к молодому поколению новоиспечёных торчков-тинейджеров. Они - старая винтовая система. И сегодня настал такой день, когда у нас с этими существами общее дело. Смотрите, вот они - наши новые партнёры. Как только А. стал принимать участие в винтовках, до моего уха стали доходить обрывочные сведения о том, что по соседству с ним проживает некая многоопытная мадам под названием Яна. Надо сказать, что подъезд А. как-то особенно богат на торчков: помимо самого А. и Яны, на восьмом этаже этого же подъезда обитает музыкант Лёва - бывший винтовой в многолетней завязке (?), на шестом этаже живёт симпатичная молодая художница Настя - они с мужем, как говорит А., тоже имеют отношение к психоактивным веществам (в ходе варок на лестнице мы сталкивались и с Лёвой, и с Настей: Лёва окинул нашу кухню болезненно-мрачным понимающим взглядом и скрылся в лифте, с Настей же мы с Олегом долго и весело беседовали о живописи среди настойчивого запаха |
|
|