"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автора

должен был приехать часов в шесть с долгожданным презентом. До его прибытия
Паша с Костей пили и ели, я привычно хлебал пиво, чтобы совсем уж не
раскисать, Паша неодобрительно, с некоторым подозрением косился на нас с А.,
на этих двоих несчастных, имевших воистину жалкий вид: мы безо всякого
аппетита понуро ковырялись вилками в тарелках с салатами, поглядывали на
часы и ругали на чём свет стоит Олега. Разговор не клеился. Налицо была
конфронтация жизненных стилей, несовместимость нас, раненых животных, с
румяными сытыми здоровяками из легального мира ("Гражданские твари" -
называет их Серый). Ничего нельзя было поделать. Оставалось лишь ждать
Олега. Никого в своей жизни я не ждал так часто, долго и нервно, как этого
человека.
Олег приехал ещё позже, чем его ожидали, - часов в семь. Его широко
разинутые глаза и не менее широко разинутый рот излучали винтовую эйфорию.
Мы с А. мигом побросали все свои салаты, выпрыгнули на лестничную клетку к
Олегу, суматошно и яростно перебросились охапками пылающих коротких фраз и
метнулись одевать куртки. Паше с Костяном мы малоубедительно протараторили
что-то насчёт того, что мы "пойдём купить ещё пивка и мигом вернёмся".
По пути из моего подъезда в подъезд А. Олег горячо втолковывал нам о
трудностях варки, которые заставили его так задержаться, и нахваливал
раствор, говоря, правда, что "он немного кисловат", что приводило меня в
ужас (я почему-то очень боялся пожечь кислотой свои драгоценные вены...
дрожал над своей бренной плотью). Мы опять припёрлись к Кате с уже привычной
просьбой.
Растворец оказался и вправду кислым - я попросил, чтоб его разбодяжили
водичкой. То ли от этого, а скорее всего по другим причинам, но нормального
прихода у меня не было и в этот раз. Приход был, но очень уж слабенький,
какой-то слишком плавный, смазанный, подобие, призрак прихода. На сей раз я
уже толком почувствовал, как "бежит по гулким венам вдаль моя сладкая
радуга", прочувствовал лёгкую поступь входящей в организм стимуляции. Но я
понимал, что вершины познания я и на сей раз не достиг. Ни в чём не обвиняя
Олега, я тем не менее решил, что необходимо присутствовать при варке самому,
своими руками брать свою порцию "с пылу с жару", а не получать её долгие
часы спустя через третьи руки.
А сейшн после этого пошёл совсем иначе: оживлённые дружеские беседы,
задорный смех, в общем, совершенно другое дело. Мы трое чувствовали, что
Паша Е. сбит с толку, как бы озадачен. И решили без обиняков объяснить ему
всю ситуацию. Родители в это время уже отправились в гости к бабушке, и мы
могли вести разговор, не опасаясь лишних ушей. Паша и Костя отнёслись к
нашей исповеди спокойно, без напрасных страстей и резонёрства. Позадавали
всякие вопросы (просто из любознательности). С интересом поглядели на
сидящие перед ними живые воплощения чего-то тёмного, чужого и непонятного.
Словно смотрели и не верили, что в нас троих, со школьной скамьи им знакомых
мальчиков, вселился пресловутый злой дух, о котором они только слышали или
смотрели по телевизору. Опыт непередаваем. Что им были наши признания? Они
не могли их должным образом осознать. Мы сами-то тогда ещё не осознавали,
что же такое с нами произошло.
Но несмотря на всю его бессмысленность, этот разговор был тогда
необходим: витавшее в воздухе напряжение, разделение компании на белую и
чёрную кость сгинуло. Мы пили и болтали до самого рассвета. Паше с Костей
приходилось пить водку "за себя и за тех парней" и они оба порядком