"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автора

этапе винтовой практики ограничивало мои коммуникативные горизонты лишь
ближайшим окружением таких же посвящённых. Новая игрушка затмила всё,
вклинилась на первое место в иерархии жизненных ценностей, что, разумеется,
повлекло за собой сужение, мутацию круга знакомств, замыкание в пределах
сумрачного наркомирка .
Забегая вперёд, скажу, что эта вполне естественная общественная
экзальтация длилась у меня недолго. Очень скоро я уразумел и прочувствовал,
что довольно-таки противно общаться с одними только химическими
мечтателями - надо всё же водить время от времени дружбу и с трезвыми
особями. И постепенно всё встало на свои места: я научился совмещать
существование в двух мирах - обычном, официальном мире здоровых людей и в
мире муток, варок и запаха яблок. Очень скоро я осмелился рассказать
некоторым из моих трезвых друзей о своём новом хобби, и это во многом
способствовало уменьшению бремени непростого знания, которое я тягостно
носил в себе, это помогало мне общаться с "неупотребляющими". Хорошо ещё и
то, что те, с кем я делился всей этой своей душевной копотью, оказались
достаточно надёжными людьми и не стали афишировать эти сведения. Вообще-то,
есть такое правило: "как можно меньше трепись о своих наркотических подвигах
с трезвыми людьми - это чревато неприятностями". Скорее всего, это верно. И
тем более меня обнадёживает то, что для меня мои откровения пока что
неприятностями, слава богу, не обернулись.
Ну так вот. На чём я остановился? На дне рождения. Начало празднования
носило традиционный, хрестоматийный характер: стол, обильно заставленный
всеразличными мамиными и бабушкиными кушаньями, непривычно небольшое
количество спиртного (для двоих пьющих гостей Паши и Кости, как оказалось,
более чем достаточное), с утра визит бабушки с дедушкой, подарки, звонки с
поздравлениями от близких и дальних родственников, близких и дальних друзей
и знакомых. А мне ни до чего нету дела: ни до жратвы, ни до выпивки, ни до
подарков, мне не надо ничего и никого. Меня жестоко мандражит с самой ночи.
Я не могу есть, нервно хожу по комнатам туда-сюда, крючась от тяжёлых волн
душевного напряжения. Иногда, правда, получается заставить себя ненадолго
расслабиться, и тогда я даже бываю на несколько минут способен изобразить
подобие благостного настроения, праздничного довольства. Чтобы потом опять
погрузиться в мандраж.
Родители за суетой праздничных приготовлений почти не замечают этой
моей неестественной нервозности. Зато ею неприятно удивлены бабушка с
дедушкой. Дедушка просто немного обижается, а бабушка, человек очень
проницательный и догадливый, начинает про себя обдумывать такое странное моё
поведение и строить предположения о его вероятных причинах. Не знаю,
сталкивалась ли она когда-либо на своём жизненном пути с наркоманами, думаю,
что вряд ли. Однако на следующий день после дня рождения она мне позвонила и
изложила свои умозаключения по поводу подоплёки моего вчерашнего настроения.
Она сделала безошибочный вывод ! Она оказалась в сто раз более внимательна и
прозорлива, чем папа с мамой, которые за два с лишним года моих бессонных
ночей, странных знакомых, безумных речей и палёных телефонных разговоров так
ни о чём и не догадались. Бабушка же пропалила меня с ходу, сразу,
моментально. Для себя я отметил, что с этим Шерлоком Холмсом надобно держать
ухо востро, ну а для начала постарался её убедить в беспочвенности мрачных
подозрений. Видимо, мне это удалось...
Паша Е. подгрёб часам к двум. Позже пришёл А., а потом и Костя. Олег