"Михаил Шишкин. Урок швейцарского" - читать интересную книгу автора

Исаак Дембо, народоволец, готовивший в свое время заряд для группы
Александра Ульянова. Взрывы гремят в женевских квартирах, где готовят адские
машины для царских сатрапов боевики Азефа и Савинкова. В Монтрё русские
анархисты устраивают "экс" с ограблением банка. Охота за русскими министрами
не прекращается и на швейцарских курортах. Татьяна Леонтьева, губернаторская
дочь, воспитанная в лозаннском пансионе, заказывает в ресторане
фешенебельного отеля в Интерлакене столик рядом с почтенным стариком, неким
Шарлем Мюллером. После обмена улыбками она встает, подходит к соседу,
достает из сумочки браунинг и стреляет в старца в упор. В оцепенении
окружающие смотрят, как юная девушка выпускает еще несколько пуль уже в
лежащего. Арестовавшим ее заявляет, что она русская, эмиссар революционного
комитета с заданием отомстить министру Дурново. Открывается чудовищное
недоразумение. Дурново действительно жил под именем Мюллера в этом отеле в
течение 10 дней и уехал лишь незадолго до покушения. В сумочке Леонтьевой
при аресте находят газету с портретом министра - всех присутствующих
поражает роковое сходство.
"Счастливые швейцары" морщатся, но терпят. "Высшие интересы"
политической эмиграции вписываются в "фискальные интересы" почтенных
бюргеров. Симбиоз полярных мироощущений. На русской революции делаются
швейцарские деньги. На запрос общественности, обеспокоенной резким
увеличением числа русских студентов, занятых не столько учебой, сколько
партийной полемикой, ректорат Цюрихского университета отвечает: "Они
ежегодно приносят с собой большие суммы денег в Цюрих и способствуют таким
образом росту нашего народного благосостояния".
Эсер Клячко: "Нельзя сказать, чтобы франколюбивые швейцары относились
очень благосклонно к русским эмигрантам. У этих граждан
буржуазно-демократической республики, торгующих своим климатом и природой,
франк - на первом плане. Ведь, в сущности говоря, Лозанна с ее окрестностями
(Кларан, Монтрё, Веве и пр.), это большая гостиница-пансион. Свыше 600
эмигрантов, т.е. 600 занятых комнат, около 600 студентов, вносящих плату за
право учения в университете, наконец, содержание их, дающее приличный
заработок, - это для франколюбивых швейцарцев была не шутка... Поэтому и
терпели, скрепя сердце, русских эмигрантов".
Троцкий: "Через несколько дней безвестное дотоле имя Циммервальда
разнеслось по всему свету. Это произвело потрясающее впечатление на хозяина
отеля. Доблестный швейцарец заявил Гримму, что надеется сильно поднять цену
своему владению и потому готов внести некоторую сумму в фонд 3-го
Интернационала. Полагаю, однако, что он скоро одумался".
Швейцария становится Меккой нового учения о светлом будущем. Пророки
распределяют сферы влияния - Цюрих принадлежит Аксельроду, открывшему здесь
кефирный заводик, Женева - Плеханову. Сюда едут на поклонение. Заехать в
город на Роне, чтобы пожать руку первому марксисту, считает своим долгом
всякий уважающий себя интеллигент от Вербицкой, авторши тогдашних
бестселлеров, до Бердяева.
Хародчинская, секретарша Плеханова, вспоминает, как в 1912 году во
время прогулки по Променад де Бастион за Женевским университетом к ним,
услышав русскую речь, подошла одна женщина и обратилась к импозантному
господину с вопросом, не подскажет ли он, где можно купить хорошие часы,
она, мол, первый раз в Швейцарии, слышала, что женевские часы славятся на
весь мир, и хотела бы привезти домой сувенир. "Юмор, - пишет Хародчинская, -