"Вяч.Шишков. Спектакль в селе Огрызове " - читать интересную книгу автора

- Я спасу тебя!
- Милый, милый! - бросается ему на шею Аннушка. Жених лезет драться, но
коммунист выхватывает револьвер:
- Она моя. Смерть буржуям!..
Поп с женихом в страхе ползут под кровать. Занавес. Хлопки.
Восторженные крики: биц-биц-биц!

Перерыв длился целый час. Стемнело. Зажгли две керосиновые коптилки.
Мрак наполовину поседел.
У актеров, как в сумасшедшем доме: кто плачет, кто смеется, кто зубрит
роль.
- Глотай сырьем,- лечит Федотыч голос кузнеца.- Видишь, у тебя кадык
завалило.
Кузнец яйцо за яйцом вынимает из лукошка - целый десяток проглотил, а
толку нет.
- К черту! - волнуется Павел Мохов. - Где это ты видел, чтобы так
попадья говорила? Банщик какой-то, а не попадья!
- Знай глотай... Обмякнет,- хрипит Федотыч. Бритое, жирное лицо его
красно и мокро, словно обваренное кипятком. Самогонка в бутылке быстро
убывает.
Из зала густо выходила на свежий воздух публика. Навстречу
протискивались новые. Косяки дверей трещали. С треском отрывались пуговицы
от рубах, от пиджаков. Иные тащили выше голов приподнятые стулья, чтобы не
потерять место. "Налегай, ребята, налегай, жми сок из баб!"
Костомятка была и в коридорчике. Удалей всех продирался толстобокий
попович в очках. Он яростно тыкал локтями и кулаками в животы, в бока, в
спины, деликатно приговаривая "будьте добры" да "будьте добры!". Старому
Емеле, до ужаса боявшемуся мышей, подсунули в карман дохлого мыша, а как
вышли, попросили на понюшку табаку.
Прозвенел звонок. Народ повалил обратно.
Дядя Антип из соседней деревни постоял в раздумье и, когда улица
обезлюдела, махнул рукой: - А ну их к ляду и с комедью-то...- закинул на
загорбок казенный стул и, озираючись на густые сумерки, пошагал,
благословясь, домой: - Ужо в воскресенье еще приду.
- Внимание, товарищи, внимание! - надсадно швырял в шумливый зал Павел
Мохов.- По независимым от публики обстоятельствам, товарищи, попадья была
высокая, теперь станет маленькой. Поп же, то есть ее муж, как раз
наоборот - сделается очень высокий. Но это не смущайтесь. Это перетрубация
в ролях и - больше ничего. Даже лучше! Итак, я подаю, товарищи, третий и
самый последний звонок!


Занавес отдернули, и зал вытаращил полусонные глаза.
Вот выплыла попадья, по одежде точь-в-точь та же, только на
коротеньких ножках и пищит, а вслед за нею - высоченный поп, тот же самый -
грива, борода; только ряса по колено и ходули-ноги, длинные, в обмотках.
В публике смех, возгласы:
- Пошто попадье ноги обрубили?
- А ну-ка, бабушка, спляши!
- Эй, полтора попа!!