"Вячеслав Шишков. Странники" - читать интересную книгу автора

Первая печаль - как умереть будет?
А вторая печаль: не вем, когда умру,
А третья печаль: не вем, где на том свете обрящуся:
Ой нет у меня добрых дел и покаяния,
Нет чистоты телесные и душевные...

Собачий обидчик был не кто иной, как Амелька. Он показал Фильке язык и
фигу. Когда же повел парнишка слепца в живопырку чайку глотнуть, Амелька
поравнялся с Филькой и шепнул ему:
- Как усадишь деда брюхо кипятком парить, выйди на улку: любопытное
скажу.
- А подь ты к ляду! - огрызнулся Филька. - Ты Шарика изобидел.
Тогда Амелька сунул Фильке только что украденную на базаре плитку
шоколада:
- На. Выходи смотри.
Филька выпил два стакана чаю; его взяло любопытство, он сказал слепцу:
- Пей, деда... Я сейчас.
Вместе с Амелькой подбежали к Фильке еще два подростка.
- Будемте знакомы, - сказал Амелька. - Вот этот - Пашка Верблюд,
этот - Степка Стукни-в-лоб. А тебя как?
- Филька.
- Ну, ладно. Будешь Филька Поводырь. Пойдем до хазы.
- Куда это? - попятился Филька.
- Куда, куда?! - передразнил Амелька. - Звестно куда: в нашу камунию.
У нас, брат, о!.. У нас жить весело...
Амелька был широкоплечий, но худой, в драном, лоснящемся грязным салом
архалуке. Спина одежины от самого ворота вся вырвана, болтались лишь
длинные полы и заскорузлые рукава в заплатах. Босые ноги покрыты густым
слоем давнишней грязи, до кожи не докопаться. На голове - позеленевшая от
времени монашеская скуфейка (за это оборванцы прозвали его: Амелька
Схимник). Лицо парня какое-то отечное, желто-бурое, рот широкий, губастый и
маленькие, исподлобья бегающие глазки.
Пашка Верблюд горбат и мал.
Eго отрепье, казалось, состояло из одних прорех, кое-где схваченных
заплатами; встопорщенные, неимоверно грязные волосы от вшей шевелились на
висках; лицо стариковское, треугольничком, и злые, наглые глаза.
Пашка Верблюд не понравился Фильке. Зато показался приятным ему третий
оборванец - Степка Стукни-в-лоб. Он был похож на крепкую краснощекую
девчонку, и лицо его не так грязно. Одет он довольно потешно: гологрудый,
без рубахи, отрепанные штанишки до колен, руки засунуты в бабью муфту, из
которой торчала пакля, на голове - желтый старушечий чепец.
- Ты не смотри, что он по-бабьи обрядился, - сказал Амелька. - Он,
стервец, свою мамашу поленом по лбу вдарил, оттого зовется: Степка
Стукни-в-лоб,
- Врешь, - обидчиво проговорил Степка и повернулся к компании спиной.
Филька взглянул на грязную с выпяченными лопатками спину оборванца и
захохотал: на спине красовалась татуировка - срамное слово.
- Ну, хряем скорей, айда! - И Амелька потянул Фильку за рукав,
- А как же дедка? - спросил тот.
- Кто это? Слеподыр-то твой? Плевать! - крикнул Амелька, поднял с