"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

прошлым летом храм Преполовения в несуществующем селе Крутые Задки -
человек бывалый, беспаспортный, битый, не единожды в тюрьме сиживал. Тут и
воинственный будочник - угощает его пойманный на барахолке жулик: "Не
веди, дяденька, в приказ, пойдём выпьём". У жулика - жёлтая опухшая рожа,
щека подвязана просаленной тряпицей, из-под тряпицы кончик носа и рыжий ус
торчат. А больше всего пригородных крестьян в добрых овчинных тулупах,
извозчиков и господских челядинцев в цветных камзолах, в сермяжных
свитках, в стареньких ливреях. Большой трактир - "распивочно, навынос" -
занял нижний этаж каменного дома у Петровских ворот.
Вечер. Чадят под потолком заправленные деревянным маслом два фонаря,
на кабацкой стойке сальные свечи; плешивый чахоточный целовальник,
послюнив пальцы, то и дело срывает со свечи нагар. Меж грязными столами с
пьющей братией шныряют половые - парни в красных рубахах с засученными
рукавами, в руках деревянные, а то и железные подносы, на подносах штоф с
водкой, стакашки, кучками разложены огурчики, рыжики, рубленое осердие,
печёнка. Шум, крики:
- Эй, половой! А поджарь мне на три копейки рыбки боговой,
салакушки...
- Сбитню, сбитню нацеди погорячей...
- А ну, завари на пробу китайской травки, по-господски желаю!
Долгополов съел целую селёдку, рыгнул, брусничного квасу запросил. За
одним столиком сидел с ним молодой приказчик богатого купца Серебрякова.
- А где ж твой хозяин торговлю имеет и промышляет чем? -
пришепётывая, заговорил с незнакомцем Остафий Трифонович.
- А как же! - встряхнул кудрями шустрый молодец. - Наша лавка на три
раствора упомещается в Красных рядах, аккурат насупротив храма Василия
Блаженного. Ситцы, сукна, шёлк, верёвки, хомуты.
- Так-так-так. Верёвки?
- А как же! Мы верёвки на Волгу продаём, опять же на Макарьевскую
ярмарку. Нам верёвки ржевские фабриканты поставляют. А как же!
- Так-так-так. Эй половой! - весело крикнул Долгополов и стал
бородёнку свою на пальчике крутить. - А ну-ка, друг, спроворь полштофика
винца да яишенку на двоих, глазунью. - И обратясь к молодцу: - А знаешь,
кто пред тобой сидит? Я пред тобой сижу, ржевский купец Абросим
Твердозадов, фабрикант.
Приказчик открыл рот и вытаращил глаза. Долгополову показалось, что
малый сомневается в истинности слов его, и, чтоб убедить приказчика,
заметил:
- Ты не взирай, голубь, что одежонка скудная на мне, здесь кабак,
опасаюсь в сряде-то обснимают. А в церковь, скажем, я в бобрах хожу,
человек я самосильный.
Веснушчатое лицо молодца сразу поглупело, он встал, осклабился,
сладким голосом сказал:
- Ах, какая честь... Я даже сести теперича не смею.
- Садись, садись... Молви-ко ты мне, парень хороший, сам-то дома?
- Нету-с, - робко присаживаясь, ответил молодец. - К Троице-Сергию
говеть уехали Сила Назарыч-то, грехи повез. И с хозяйкой со своей. И с
доченькой, с невестой. Честное слово-с...
- Жаль. Ах, жаль до чего, - пригнул Долгополов голову, по-несчастному
уставился глазами в пол. - А я у Силы-то Назарыча хотел товаров красных