"Джон Ширли. Демоны" - читать интересную книгу автора

психотическим вирусом вооруженных топорами зомби при помощи оружия, которое
ты подбирал по дороге. Это была в высшей степени реалистичная трехмерная
игра, где каждый противник обладал отчетливой, детально проработанной
индивидуальностью и одновременно был нереален, являя в своем облике
мучительно знакомые черты какого-то полузабытого кошмара.
- Кто это, - рассеянно вспомнил я вслух, двигаясь зигзагами по почти
пустой улице (дымящиеся руины с одной стороны, раздавленные пластиковые
коробки, горой вываливающиеся из окон магазина, с другой), - кто это
говорил, что некоторые видеоигры обладают качествами бардо? Э. Дж. Голд19,
кажется...
- Опять ты делаешь нервозные, не относящиеся к делу замечания, -
сказала Мелисса. Мы ехали сквозь сгущающиеся сумерки, ее голос от страха
звучал сдавленно.
- Пусть говорит все что угодно, если это поможет ему проехать, -
сказал Пейменц.
Я вел машину также, как говорил, - в состоянии какого-то транса. Как я
устал!
- Помните Голда? Это был один из коренных доморощенных калифорнийских
гуру прошлого века. Он использовал игру "Quake", чтобы вызывать у своих
последователей нечто вроде параноидально-обостренной осознанности; он учил
их думать о состояниях бардо, ждущих нас после смерти, как о компьютерных
играх, запущенных неким таинственным программистом. Что-то вроде: "Изучи
правила этого бардо, и ты найдешь выход, пройдешь тест для выхода в
следующий мир... на следующий уровень..."
Каковы были правила этой игры? Может быть, это тоже посмертный мир,
бардо?
Но это было не так. Демоны там или не демоны - здесь была жизнь во
всей своей грубой непритязательности, со своими блеклыми панорамами и
зернистым контрастом. И однако, в этом новом мире, извергающемся вокруг
нас, также существовали правила, которые нам необходимо было выяснить,
правила, словно бы исходящие от некоего таинственного программиста. И это
всегда было так - просто теперь эта истина оказалась выпуклой, неприкрытой,
требующей, чтобы ее заметили: "Ты участвуешь в игре, правил которой не
понимаешь! Отыщи эти правила! Быстрее!"
Затем перед нами потянулись улицы, выглядевшие нетронутыми, которые
отличало лишь отсутствие человеческой деятельности. Нам не встретилось ни
одной машины; все по-прежнему сидели в укрытии.
Впрочем, не доезжая двух кварталов до центра, мы увидели нечто
большое, черное, источавшее дым из отверстий шишковатой головы,
свернувшееся прямо посреди разбитого стеклянного куба газовой заправки. Мы
лишь мельком увидели его, дремлющего в Затишье; спустя мгновение мы уже
оставили его далеко позади - проехав эти последние два квартала на
максимальной скорости, которую могли выжать из своей воющей машины - и
наконец оказались перед зданием центра около парка Йерба Буэна. Когда мы
подъезжали, над зданием как раз заходил на посадку вертолет. Я с
восхищением смотрел, как он опускается на вертолетную площадку на крыше,
легким, профессионально плавным движением. Вертолет был для меня в тот
момент воплощением цивилизации: цивилизации нетронутой, уверенной в себе,
почти элегантной. Это зрелище было настолько утешающим!
- Наверное, это Мендель, - сказал Пейменц, наблюдая за вертолетом.