"Александр Широкорад. Чудо-оружие Российской империи" - читать интересную книгу автора

Кронштадта на Тихий океан впервые в истории российского флота пошла целая
эскадра под командованием капитана 1-го ранга Д.Н. Кузнецова. Она получила
название первого Амурского отряда, в составе которого были корветы
"Воевода", "Новик", "Боярин" и клипера "Джигит", "Пластун" и "Стрелок".
Российско-американская компания предоставила для них судно снабжения -
транспорт "Николай I".
Впервые клипера шли в дальний поход, который с учетом сложности
отношений с Англией в любой момент мог стать боевым. Понятно, что шесть
быстроходных судов при первом же известии о войне немедленно бы разошлись и
отправились в индивидуальное крейсерство, наделав "много шума" на вражеских
коммуникациях.
Командир отряда Кузнецов писал о клиперах архангельской постройки: "Во
всех портах иностранные морские офицеры любовались наружным видом
клиперов... Образование носовых линий превосходное, корветы и клиперы
свободно разрезают воду, не претерпевают ударов в носовую часть и на
волнение всходят легко. "Джигит", имея два паровых котла, никогда не уступал
в ходу прочим судам отряда с тремя котлами, между тем топлива брал на семь
дней, когда прочие клиперы имеют его не более чем на четыре или пять дней.
При: 24 фунтах пара ход был шесть узлов, а при 45 доходил до
вось-ми-девяти".
Большая часть перехода осуществлялась под парусами. Так, у "Джигита" в
321-суточном плавании от Кронштадта до залива Де-Кастри из 190 ходовых суток
лишь 15 суток 9 часов приходилось на долю машины, работавшей преимущественно
в штиль и маловетрие.
А вот как описывал жизнь на клиперах известный писатель К.М.
Станюкович, который сам служил на клиперах и корветах: "Клипер пришел на
рейд накануне, перед вечером, и потому "чистота" была отложена до утра. И
вот, как только пробило восемь склянок (четыре часа), клипер ожил.
Босые, с засученными до колен штанами, матросы рассыпались по палубе.
Одни, ползая на четвереньках, усердно заскребли ее камнем и стали тереть
песком; другие "проходили" голиками, мылили щетками борта снаружи и внутри и
окачивали затем все обильными струями воды из брандспойтов и парусинных
ведер, кстати тут же свершая утреннее свое омовение.
Под горячими лучами тропического солнца палуба высыхает быстро, и
тогда-то начинается настоящая "отделка".
Несколько десятков матросских рук принимаются убирать судно" словно
кокетливую, капризную барыню на бал.
Клипер снова трут, скоблят, тиранят - теперь уже "начисто", -
подкрашивают борты, подводят на них полоски, наводят глянец на пушки, желая
во что бы ни стадо уподобить чугунную поверхность зеркальной, и оттирают
медь люков, поручней и кнехтов с таким остервенением, словно бы решились
тереть до тех пор, пока блеск меди не сравнится с блеском солнца.
Перегнувшись на реях, марсовые ровняют закрепленные паруса; на марсах
подправляют "подушки" парусов у топов. Внизу - разбирают и укладывают
снасти. Двое матросов висят по бокам дымовой трубы на маленьких, укрепленных
на веревках дощечках, слывущих на морском жаргоне под громким названием
"беседок" (хотя эти "беседки" так же напоминают настоящие, как виселица -
турецкий диван), подбеливая места, чуть тронутые сажей, и мурлыкая себе под
нос однообразный мотив, напоминающий в этих южных широтах о далеком
севере...