"Эдуард Шим. Ребята с нашего двора (современная повесть в нескольких незаконченных историях) " - читать интересную книгу автора

побыстрей в Заречье пройти?
- И побыстрей, и помедленней - один путь. Да закрыт.
- Почему?
- Через реку. А там лед трогается.
- Вы уверены, что трогается? Мне надо к больному. Тоже к ребенку...
- И не думайте даже! - сказала мать и махнула рукой. - Полыньи кругом!
Лед живой стал, шевелится!
Докторша прищурилась недоверчиво, не то вспоминая что-то, не то пробуя
представить себе реку с полыньями и живым льдом.
Санька сказал по-взрослому, независимо:
- Мы позавчера тому назад ходили, дак жерди пришлось брать.
- На какой предмет - жерди?
- Чтоб под лед не уйти. Как провалишься.
- А нынче никто не пройдет, - сказала мать. - Ни одна душа. Вот-вот
река сдвинется, заиграет.
- Вы считаете? - безучастно, что-то решив про себя, переспросила
докторша. - Ну, делать нечего. Спасибо, что предупредили.
- А то бы пошли? - улыбнулась жалостливо мать.
- Я всю жизнь прожила в городе. Разве я понимаю, где у вас живой лед, а
где мертвый?
- Издаля видать! - сказал Санька.
- Издаля, милый мальчик, я два года ничего не вижу. Даже в
очках. -Докторша вдруг повеселела, прихлопнула шляпку на голове, засмеялась,
и лицо у нее порозовело. - Нет, вы подумайте: никто меня не предупредил!
Каково, а? У меня сердце, у меня ноги еле ходят, а я бы стала прыгать по
льду! Цирк!
- Вовремя дорогу спросили, - сказала мать. Она была довольна, что хоть
чем-то услужила докторше.
- Да, да! - закивала, смеясь, докторша. - Хорошо еще, сообразила
спросить! Чистый цирк!.. Фридрих, вы остаетесь с приятелем?
- Они чуток посидят, - сказал Санька. - Мы тихо, смирно...
- Жаль, я не могу посмотреть на ваши тихие игры! - Докторша кивнула
головой и пошла в калитку. Она пошла странной, связанной, подпрыгивающей
походкой; теперь всем было видно, что у нее болят ноги, и было видно, как
она торопится переступить с одной ноги на другую. Будто идет по тлеющим
углям.
- Чего стоите? - сказал Санька детдомовским. - Присели бы... Меня
Санькой зовут. То есть Александром. Посидите чуток, я сейчас...
Он уже не боялся, что детдомовские уйдут; они должны были теперь
понимать его. Он не знал, откуда эта уверенность, но чувствовал ее. И
впервые открыто, доверчиво и прямо посмотрел им в глаза, посмотрел не для
того, чтоб узнать о них, а для того, чтобы выразить и открыть себя.
И они, наверно, поняли это. Они остались; рядом сели на приступку
крыльца.
- Болит? - спросил Санька у Фридриха. - Нога-то болит?
- Теперь меньше.
- А осколки?
- Ноют иногда, - сказал Фридрих. - Как будто зуб дергает.
Алевтина выскочила на крыльцо. Мельком увидела детдомовских,
растерялась по глупой своей девчоночьей натуре, от стеснения не сумела