"Георгий Владимирович Шилович. Черепаха без панциря (Повесть) " - читать интересную книгу автора

нет, и о своем замысле с киносъемками.
Учитель не перебивал, слушал и разговаривал с ним, как со взрослым
парнем. Говорил, что ничего легкого в жизни не бывает, что каждое дело
требует усилий, настойчивости, а главное - знаний. Он попросил бумаги, взял
карандаш и сказал:
- Вот ты бьешься над очень сложной проблемой. Действительно, объемность
в кино - интересная, еще не решенная до конца проблема. А ты хочешь
подступиться к ней, не зная законов оптики. Но ведь это же все равно что
слепому идти по незнакомому лесу. Смотри, - и он начал чертить, показывать,
в чем ошибался Шурка в своих опытах.
Но Агей Михайлович и похвалил Шурку. За пытливость. Сказал, что в общем
от замысла своего отказываться не следует. Хорошо, конечно, что уже
существуют стереокино, панорамное, широкоформатное. Но ведь они во многом
несовершенны. Настоящая объемность еще ждет своего воплощения. И вполне
возможно, что с течением времени этого добьется именно он, Александр
Протасевич. Но сейчас главное - не отстать от товарищей, не остаться на
второй год.
После встречи с учителем Шурка приналег на русский язык. Ему пришлось
немало потрудиться. Каждый день писал упражнения, диктанты, учил правила...
И когда наступило первое сентября, был вместе с товарищами - в седьмом "А".


Глава вторая

НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Наконец-то Казик крепко и сладко заснул.
Какое-то время он удивленно вертел головой, разглядывал очертания
родного города, что стремительно проносился внизу.
Отсюда, с высоты, было видно широко и далеко. Дома как игрушечные. На
окраине, за железнодорожным переездом, белели кубики нового микрорайона.
Немного дальше, по обе стороны шоссе, зелеными точками тянулись две
березовые аллеи.
Казик всматривался и никак не мог вспомнить названий знакомых улиц.
Улицы и улочки, бульвары и площади разбегались в разных направлениях,
неожиданно обрывались, подступив к реке, берега которой были закованы в
гранит.
Постепенно все это тускнело в вечерней дымке, город будто мельчал и
исчезал из глаз. И только красные немигающие огоньки громадной телевизионной
башни еще долго сверкали вдали.
Непонятная чудесная сила несла мальчишку все выше и выше. Казалось, он
плывет, подхваченный упругим ветром, а рядом - никого... Что-то тягуче
шумит, словно стрекочут какие-то невидимые шестеренки.
"А-а! Уж не Шурка ли это стрекочет своей кинокамерой? - Казик посмотрел
по сторонам. - Нет, не видно Шурки. Да и откуда ему здесь взяться? Он,
наверное, проявляет его пленки. Что же это в таком случае шумит?"
Казик снова посмотрел вниз. Теперь перед ним не город - вся необъятная
земля с реками, озерами, лесами и полями... Только все окрашено как-то
удивительно. Преобладают однообразные краски - желтоватые, голубые,
зеленоватые. Земля вдоль и поперек изрезана извилистыми линиями. Везде