"С.Е.Шилов. Риторика" - читать интересную книгу автора

представить что, нужно иметь Ничто. Не имея хотя бы чего-либо осмысленного
или имея его в избытке, невозможно составить о чем-либо правильное мнение.
Невозможно записать нечто, не зная письма.
Мысль начинает с Ничто, обращаясь к письма и в письмо, воплощаясь в
письменности, повседневности письма. Ничто есть прежде всего обращение
человеческого сознания к письму, устремление человеческого существа в
письменность, постепенное втягивание его в нее. Ничто адресуется к тем что,
которые неясны и не очевидны именно как что письма. Ничто отпугивает от
зрения, из увиденного почему среди что не-письма, остаются только Что письма
и Что, которое прочнее письма, письму, этому рассудку повседневности,
необходимые. Ничто есть поворот телесности сознания стороной, задом к вещи -
что не-письма, другой, иной письму. Все только писалось, ничто не было
прочитано. "Все" только писалось, Ничто не было прочитано. Таково отношение
между "Все" и "Ничто", именуемое "чтение". Отношения письма и чтения, как
видим, предшествуют отношениям бытия и времени, или достаточно для своего
осуществления отношений "Все" и "Ничто", на которых незыблема логика, но вот
таков смысл этого предшествования, где мы с ним встречаемся в сознании.
Предшествование одного отношения другому есть ситуация посредничества, есть
часть бытия посредника, смысла осуществимости обоих отношений,
оборачивающего отношение противоречие между ними в силу существования Ничто,
изолирующего каждое из этих отношений от всех прочих отношений. Вообще
говоря, всякое отношение есть, прежде всего, предшествование, и, во-вторых,
именно это предшествование - предшествование письма бытию. Отношение как
событие на пределе своей осуществимости есть наиболее частный, обыденный
аспект предшествования, изнанка предшествования. С другой стороны, отношение
в начале только свой осуществимости есть проявляющееся понятие времени,
проявление которого дальнейшее расходится с непрерывностью осуществимости
события отношения, что позволяет говорить о временном законе. Из этого
становится ясным, что единицей измерения времени, как сутью его длительности
является не число, но прежде всего суть дела времени, поскольку единица
измерения предмета есть подход к предмету как к ценности. Что делает время?
Время предшествует. Такой подход по времени называется грамматическим и
обусловливает саму возможность грамматики. Чему что предшествует время?
Бытию письмо предшествует время. Как оно это делает? - это вопрос об
измерении времени, действительный вопрос о ценности времени, о времени как о
ценности. Ничто есть начало оценивания ценностей, великая иллюзия их
переоценки. Как таковое, Ничто положило начало со времени Ницше жестокой
игре мыслящего человечества, игре в письменность, в исчезновение в
письменности. Лучше уж быть втянутым в политику, чем в письменность. Таков
аргумент филологов от Ницше до Гамсахурдиа. Переоценка всех ценностей есть
кружение речи вокруг ценности, воронка, сквозь которую уходит смысл
высказывания, обнажая логическое дно речевой непрерывности. Переоценка всех
ценностей есть погоня за беглой речевой непрерывностью: куда она ушла, где
она появится, скрывшись в лабиринте логики. В действительности же, мы сами
бежим от речевой непрерывности, для которой переоценка всех ценностей есть
только фон первичного их оценивания, наиболее полно осуществленного мыслью.
Для нас до сих пор более привычно иметь дело с Ничто, нежели с речевой
непрерывностью, с Речью. Ничто, вместе с нами на его поверхности бежит,
заслышав приближающийся гул речи. Несут его ноги античного атлета, который
всем хорош, но никак не догонит черепаху без сознания тождества бытия и