"Зеб Шилликот. Костяное Племя ("Джаг" #3) " - читать интересную книгу автора

анархии, а выпитое спиртное и хорошее настроение помогли создать атмосферу
всеобщего празднества.
Там и сям горели костры, освещая вагоны неверным мерцающим светом, а их
тепло сменялось приятной прохладой, стоило лишь удалиться от освещенного
круга.
На самодельных вертелах жарились целые воловьи и бараньи туши, и в
чистом вечернем воздухе далеко разносился щекочущий ноздри аппетитный запах
доходящего до готовности мяса.
Как ни странно, эти ароматы вызвали у Джага тошноту, которую он подавил
с огромным трудом. Вид мяса, облизываемого языками пламени, ассоциировался у
него с расчлененными телами Мониды и Энджела. Перед его внутренним взором
вставали кошмарные видения изрубленных на куски тел обитателей станции
Барага. Потребуется еще немало времени, чтобы его память избавилась от этих
апокалипсических картин.
Несколько раз он отводил в сторону протянутые к нему руки со стаканами
сника, неочищенной самогонки или густого терпкого вина с чаем. Сейчас ему
ничего не лезло в горло.
Перешагивая через тела пьяных, обходя коров и овец, щиплющих пыльную
траву на насыпи, Джаг добрался до своей цели - вагона с живым товаром,
предназначавшимся Костяному Племени.
Здесь, как и всюду, народ гудел вовсю. Огромные толстухи сгрудились
вокруг полудюжины овечьих туш, насаженных на вертела, которые медленно
вращали над огнем дети.
Сидевших прямо на земле женщин, одетых в длинные легкие шелковые
накидки, которые едва прикрывали их безобразные формы, окружала живая стена
зевак, наблюдавших за тем, как они пожирали сочные пататы, фаршированные
мелкими, еще не оперившимися птенцами.
Шесть бараньих туш, жарившихся на медленном огне и истекавших янтарным
жиром, выглядели не более чем закуской. Под одобрительные возгласы
насмешливой толпы, толстухи устроили настоящее состязание: эти набитые салом
бурдюки наперегонки таскали из огня обжигающие пататы и, наскоро очистив их,
совали в рот, которого почти не было видно среди пухлых отвислых щек. Они
так старались опередить друг друга, что глотали пищу не пережевывая, давясь
и обжигаясь.
Подстегиваемые хохотом и подбадривающими криками зрителей, живые горы
мяса и сала, не чувствуя боли от ожогов, продолжали свою жалкую дуэль. Они
не успевали вытирать горячий жир, текущий по их многоэтажным подбородкам и,
не понимая того, что являются объектом неприкрытой насмешки и
издевательства, искренне радовались, что хоть кто-то проявляет к ним
интерес.
Джага от отвращения передернуло, и он вздохнул свободнее только тогда,
когда увидел, что Мониды нет в этой компании. Его без конца точила одна
мысль: в своем стремлении нарушить планы Галаксиуса и в плену новых чувств
он упускал какую-то существенную деталь. Почему Монида оказалась среди этих
откормленных на убой гусынь? Ведь с ними ничего общего! Какая судьба
уготована ей?
Оставив позади огни костров с веселящейся толпой, Джаг отправился на
поиски Мониды и вскоре оказался возле импровизированного загона для лошадей,
которые бродили за оградой из глубоко вбитых в землю кольев, с натянутыми на
них веревками.