"Сергей Шхиян. Покушение ("Бригадир державы" #17) " - читать интересную книгу автора

спросила по-французски:
- А вы, Иван Николаевич, любите балы? Говорят, что они в этом сезоне в
Петербурге не модны?
Он смешался, посмотрел на меня, как на чудо морское, и пробурчал себе
под нос что-то совершенно невнятное. Я ничего не заметила и продолжала
ласково ему улыбаться.
- Да, государь не любит праздных развлечений, - наконец смог придумать
он хоть какой-то ответ. - Дворяне должны выполнять свой долг и служить
престолу, а не выплясывать на балах. Хотя он иногда и сам присутствует на
придворных вечерах.
Хотите, я расскажу вам пару забавных анекдотов...
- Да, конечно, только как-нибудь в другой раз, когда у нас с вами
будет общий досуг, - ответила я.
Анекдоты, которые он решил мне рассказать, я прочитала в его мыслях,
они были не слишком остроумны и приличны. Флигель-адъютанта опять
споткнулся на полуслове и окончательно рассердился.
- Воля ваша, - надменно заявил он, отвернулся и начал смотреть в окно.
Я не стала ему мешать и занялась своими проблемами. Мой арест был
непонятен и нелогичен. Правда, пока он не нес угрозу жизни, а только
женской чести, лишить которой меня все больше хотел Иван Николаевич, но,
тем не менее, когда мы доберемся до Петербурга, как там сложится моя
судьба, я не знала.
Случись со мной такое несчастье еще месяц назад, до того, как я
научилась проникать в чужие мысли и черпать из них информацию, я,
несомненно, сошла бы с ума от страха, рыдала с утра до ночи и, кланяясь
блестящему графу в пояс, величала его не иначе, как "батюшкой-барином".
Теперь, благодаря знаниям, почерпнутым у мужа, человека совсем другой
эпохи, я совсем иначе представляла себе жизнь и отношения между людьми.
Может быть, именно поэтому так легко и непринужденно обращалась с
самоуверенным флигель-адъютантом.
А он, между тем, сердито смотрел в окно кареты и клялся сам себе, что
как только ему перекуют лошадь, сразу же пересядет в седло и перестанет
меня замечать. Вот тогда-то я пойму, как много потеряла, не ответив на его
искренние и невинные знаки внимания. После того, как Татищев окончательно
решил больше со мной не разговаривать, неожиданно для самого себя спросил:
- Вы мне давеча сказали, что вы крестьянка, откуда тогда ваш
прекрасный французский?
- А что, разве французские крестьяне разговаривают по-русски?
- Но вы же отнюдь не француженка, а совсем наоборот, русская! -
довольный собственной проницательностью, уличил он меня в нелогичности и
сам рассмеялся шутке.
- Вы полагаете? - ответила я, и мы засмеялись вместе.
Тотчас в оконце кареты возникла мужская голова в медном шлеме, и к нам
в карету заглянул штабс-ротмистр Вяземский. Ему было скучно и он искал
повод хоть как-то рассеяться.
- Иван Николаевич, что-нибудь случилось? - спросил он Татищева.
- Да вот, Алевтина Сергеевна говорит, что французские крестьяне не
могут говорить по-русски, - продолжая смеяться, ответил тот.
Вяземский глубокомысленно сморщил нос, и, не поняв, что я сказала
смешного, меня поддержал.