"Сергей Шхиян. Покушение ("Бригадир державы" #17) " - читать интересную книгу автора

безжизненную позу. Сделал он это вовремя. В этот момент лошади
остановились, и снаружи послышался громкий голос Вяземского, зовущего
лекаря. Я выглянула в окно. Весь наш поезд остановился посередине улицы
какого-то небольшого города. Вяземский уже оказался возле крепких, высоких
ворот и стучал в них каблуком сапога. Со всех сторон полюбоваться на
блестящих кирасиров сбегались местные жители. Те неспешно покидали седла,
делая вид, что ничуть не интересуются восторгом любопытных горожан.
- Чего там? - с тревогой спросил меня Иван Николаевич.
- Частный дом, - ответила я, - пока оттуда никто не выходит.
Однако словно подслушав мои слова, отворилась тесовая калитка. Из нее
к штабс-ротмистру, вышел старый грузный человек с нечесаными космами седых
волос, большим вислым носом и с усами, в черных подусниках. Был он по виду
в весьма преклонных летах и с трубкой в руке.
Разговора его с Вяземским я не слышала, но по тому, как они,
поздоровавшись и перекинувшись несколькими словами, оба посмотрели в
сторону кареты, догадаться, о чем там речь, не составляло труда.
Старый человек, как я поняла, и был тот самый отставной лекарь. Мне
показалось, что он не сразу согласился взять на свое попечение знатного
больного, но Денис Александрович горячо его убеждал и он, в конце концов,
утвердительно кивнул головой.
Теперь наступал самый ответственный момент, о чем я и предупредила
Татищева. Иван Николаевич разволновался и опять изобразил хладное тело.
Вяземский уже позвал четверых кирасиров и те подошли к карете.
- Осторожно, он без памяти, - предупредила я, когда отворилась дверца,
и в ней показались молодые любопытные лица.
- Вы двое, берите Ивана Николаевича за руки и плечи, а вы за ноги, -
распределил своих воинов штабс-ротмистр.
Татищева начали осторожно вынимать из кареты. Он совсем расслабился и,
мне показалось, даже перестал дышать. Наконец, его вытащили. Зрители все
возрастающей кучей столпились вокруг бездыханного тела. И тут кто-то из
наших кирасиров, воскликнул:
- Посмотрите, это что у него!
Недоумевая, что может означать этот возглас, я сама выглянула наружу.
Ивана Николаевича держали на руках четыре человека и, все кто тут был,
рассматривали его светлые из тонкого сукна панталоны. Они почему-то совсем
промокли на самом заметном месте.
Я с первого взгляда не поняла, что собственно, с ним случилось, и
сначала подумала, что это он так сильно вспотел. Однако по здравому
размышлению поняла, что так одним местом вспотеть невозможно. Впрочем,
понять, что с ним на самом деле произошло, я так и не успела. Один из
кирасиров, испугано воскликнул:
- У Татищева - холера!
Почему у Ивана Николаевича панталоны сыры впереди, а не сзади, как
было бы, заболей он холерой, кирасир не объяснил. Однако страшное слово так
напутало зрителей, что все дружно начали пятиться, а после бросились, куда
глаза глядят. На месте остались только носильщики, Вяземский, я и
подошедший доктор.
Он не спеша, приблизился к замершему на месте секстету, внимательно
посмотрел на больного, зачем-то хитро глянул на меня и велел нести
флигель-адъютанта в дом. Напуганные кавалеристы торопливо выполнили приказ