"Сергей Шхиян. Крах династии ("Бригадир державы" #11) " - читать интересную книгу автора

- По книгам смотреть нужно, надежа государь, так не скажешь...
- Так иди, смотри! - рассердился царь и посмотрел на меня: вот, мол, с
какими идиотами приходится работать!
Подьячий поклонился и, пятясь, исчез. Опять предстояло ждать, причём
неведомо сколько. Фёдор откровенно скучал, да и мне не доставляло радости
стоять навытяжку около трона.
- А ты сама что про дело сына знаешь? - спросил я истицу, чтобы занять
время.
- Ничего, батюшка-боярин, не знаю. Слышала, соседи донесли, что говорил
мой Ванька будто бы непотребно против царя. Облиховали его ябедники!
Федор от удивления даже привстал с кресла:
- Так ты за крамольника просишь! Как ты осмелилась!
- Навет всё это, батюшка-царь, - испуганно произнесла женщина, -
облыжно оговорили сына.
- Врёшь, проклятая, - вмешался в разговор вернувшийся в этот момент
чиновник разбойного приказа, - твой пащенок на дыбе всё признал. Хулил он
государя-батюшку!
- Пусть приведут парня, - тихо подсказал я Федору, - на дыбе, под
пытками человек может в чём угодно сознаться.
Царь коротко глянул на меня и, преодолевая недовольство, приказал:
- Привести под мои очи крамольника.
У несчастной матери начали сдавать нервы, и она опять заплакала. Царь,
насупив брови, сидел на своем малом престоле. Чувствовалось, что он
недоволен собственной мягкостью и оттого сердится и на меня, и на себя.
- Крамолу и ересь надобно изничтожать с корнем, - наконец сказал он
почему-то виноватым голосом, - дабы она не пускала корни.
Мне было, что сказать по этому поводу, но, чтобы не испортить дело, я
промолчал. Минут десять прошли в напряжённом ожидании. Наконец, благо в
Кремле всё близко, привели приговорённого. Звеня цепями, в зал вошёл
молодой, лет семнадцати, паренек. Был он невысокий, сухощавый, с изнурённым,
бледным лицом. Мать, завыв, бросилась к сыну.
Я с интересом рассматривал важного государственного преступника. При
виде матери парень так удивился, что не сразу заметил царя. Он обнял мать и
растерянно оглядывался по сторонам. Лицо у Опухтина было не глупое, утолки
губ язвительно опущены вниз и вполне можно было предположить, что ляпнуть
что-нибудь нелестное в адрес властей он мог. Впрочем, после пытки на дыбе
выражение лица у кого угодно может сделаться неоптимистическим.
Возникла непредвиденная пауза. Что бы сделал в таком случае Соломон,
царь Фёдор не знал, а самому ему судить, похоже, ещё не доводилось. Я
наклонился и тихо подсказал:
- Пусть дьяк прочитает, - я хотел сказать "следственное дело", но
вовремя поправился, - сыскную грамоту.
- Читай сыскную грамоту! - велел Фёдор пришедшему вместе с конвойными
стрельцами человеку.
Тот поклонился царю земным поклоном и забормотал что-то
невразумительное.
- Громче говори! - рассердился царь.
- Грамоте не разумею, - наконец внятно сознался он.
Фёдор Борисович нахмурился, но никак не прокомментировал это заявление.
- Пусть позовут того, кто проводил сыск и пытку, - опять подсказал я, -